Ему не следовало целовать Эбби. Нет, не следовало. Но он понятия не имел, что она – потомок того самого кузнеца. Не знал, что под влиянием виталинариума гены кузнеца изменились подобному тому, как кольцо передало свою силу всей семье Бастиана. Поэтому и Тристану приходилось поглощать частички душевных плетений, и ходить сквозь тени он тоже умел. Но, в отличие от хранителя колец, ему не удавалось преодолевать определенные барьеры, и он не мог проникать в души людей так же глубоко, как Бастиан сделал это с Эбби.
– Я тебя не прощу! Никогда тебя не прощу! – ее голос все еще звучал в его голове. Голос Эбби. Хотя, когда он забирал ее плетения, она молчала, потому что в этот момент Бастиан целовал ее. Тем не менее он слышал этот голос, слышал именно эти слова, потому что и она побывала у него в голове. Ее ярость и презрение взорвались внутри него, как бомба. Что ты со мной сделал? И за что? За что? И сейчас он чувствовал себя совершенно разбитым, потому что сожалел о случившемся. Раскаивался – и в то же время нет. Потому что Бастиан понимал: у него не было другого выбора.
Он бросил взгляд на школу Даркенхолл. Она осталась там. Ждала ли она его? Что бы сказала, если бы они встретились? Подошла бы к нему? Накричала бы? Сможет ли она когда-нибудь снова довериться ему до такой степени, чтобы снова поцеловать его?
Бастиан вздохнул. Думать сейчас о поцелуях с Эбби совсем уж неуместно.
Он же хранитель кольца. У него есть определенные цели и обязательства. Медлить нельзя. Особенно сейчас, когда он, проникнув в душу мачехи, выяснил планы Константина Кросса и группы его сообщников на кольцо души. Он не мог так просто отделаться от чувств и стремлений, но сейчас в первую очередь он поразмыслит над тем, как остановить Кросса.
К лодочному сараю он шел пешком, не перепрыгивая из тени в тень, и все его мышцы горели, когда он наконец выбрался на берег, вытащил гичку из воды и отнес ее на место. Рубашка вся промокла от пота. С тоской посмотрев в сторону общежития школы, где наверняка находилась Эбби, он скользнул через тень в свою комнату. Снял с себя потную окровавленную майку, при этом случайно задев шрам под сердцем. Он снова будто вспыхнул и начал кровоточить.
Пути назад не было. Все, что произошло, случилось не зря. Он открыл кран и посмотрел в зеркало. Темная паутина на его коже поблекла, и тот, кто увидел бы его сейчас, ни за что не догадался бы, кто он такой. Никто не понял бы, что он только что вернулся с миссии по спасению мира от Константина Кросса.
И еще Бастиан знал, с чего лучше всего начинать.