Взгляд у Тупня остекленел, но смотрел он на меня. Из него столько кровищи натекло, он наверняка уже был без сознания, и я это прекрасно понимала, но все равно сняла трубку и, приложив ладонь к стеклу, проговорила:
— Все будет хорошо, просто смотри на меня, Тупень. Все будет хорошо.
Потом остекленевший взгляд точно подернулся пленкой, и я уже точно знала: он мертв.
Я вошел в комнату ожидания возле зала свиданий, отыскал свободный стул и уселся ждать свидания с Гэбриелом «Тупнем» Нортоном. Чуть раньше в тот же день я ознакомился с фотографией заключенного и еще раз убедился в собственной правоте: передо мной был тот самый парнишка, который стоял в ту ночь на крыльце нашего дома. Который помог связать меня. Который…
Я знал — об этом думать нельзя, если, конечно, я хочу добиться поставленной цели. Выстроить отношения, добиться взаимной симпатии и понимания, основы человечности, сопереживания и — сложнее всего — прощения.
С кем у него свидание, я не знал, по крайней мере точно не с адвокатом — с ними встречаются не в зале свиданий.
Внезапно из-за двери послышались крики, визг и грохот падающих стульев.
Надзиратель приоткрыл маленькое окошко в двери и заглянул внутрь, а после удостоверился, что запер его.
— Что случилось? — спросил я.
— Поножовщина, — бросил он, не оборачиваясь.
Через минуту он отпер дверь и выпустил пятерых посетителей. Они были бледными и потерянными, но ножевых ранений ни у кого не имелось.
Одна девушка плакала. Беззвучно, но лицо ее было залито слезами. Возможно, слезы ее ослепили, потому что меня она не узнала.
Я быстро сопоставил события и увидел четкую закономерность.
И пошел следом за ней.
Она заметила меня лишь на улице, когда уселась на мотоцикл, а я встал перед ней.
— Тупень мертв? — спросил я.
Девушка машинально пошарила рукой сбоку, возможно искала оружие, которого там не было.
— Это ты его убила?
Я уставилась на него. Ведь это и впрямь он — отец Эми, я только сейчас его толком и разглядела-то. Он что, серьезно думает, что я убила Тупня?
— Нет… — Мой голос не слушался. — Но возможно, это вы его убили.
— Тогда мне проще было бы разрешить лысому убить вас тогда, на вилле. Он уже и прицелился.
Что ответить, я не знала. И как поступить — тоже. Потому что да, судя по голосу, именно он тогда не дал мужику с лазерным прицелом нас пристрелить. Закричал, что «мы-де не убийцы», и — если я не ошибаюсь — еще и пушку на того мужика наставил.
— Тогда кто же убил? — спросил он.
— Не знаю. — Я завела двигатель.
— Но ты знаешь, что мою дочь убил не Тупень.
Ну какого хрена? Чего ответить-то? Тупень мертв, спасать некого. Кроме меня самой.