— Ничего я не знаю.
Мотор заревел, но этот упрямый дурак не уходил.
— Ты знаешь, что убил ее Брэд. — Он положил обе руки на руль.
Глаза у отца Эми так блестели, словно он спидами закинулся.
Я не ответила.
— Перестань, — уперся он, — ты же не такая, как они.
— Как кто?
— Все остальные в банде. «Хаос». Тебе нужно больше, ведь так?
— Мне нужна моя пушка, «ремингтон», — отрезала я, — а на все остальное мне положить. Сдвиньтесь-ка, мистер.
— Я живу на вашей бывшей вилле. Если ты, как и я, за справедливость, то приходи. По-моему, мы можем помочь друг другу.
Я отпустила сцепление, и он отскочил в сторону. Я дала по газам, выхлопная труба кашляла и шипела — все потому, что О’Лири продырявил мне тогда мотоцикл. Неслась я так, что слезы текли горизонтально, забирались под шлем и капали с висков.
Это все Рагнар. Я знала, что это Рагнар, только он мог подбить Кевина на такое. Вопрос лишь в том, каким образом до Рагнара дошло, что я хочу уговорить Тупня отказаться от показаний. Да и этот вопрос не особо сложный.
Все стало еще очевиднее, когда я, добравшись до дому, увидела на улице «скорую». С одной стороны, я удивилась, потому что «скорую» сейчас редко где увидишь, а с другой — почти ждала этого.
Я спрыгнула с мотоцикла и подошла к двоим санитарам, заносившим в машину носилки.
— Кого… — начала было я, но они запрыгнули внутрь вслед за носилками, захлопнули дверцы прямо у меня перед носом и, врубив сирену, скрылись из виду.
Я обернулась и посмотрела на кровавый след, ведущий от того места, где стояла «скорая», до подъезда. И сглотнула. Это я виновата. Опять я.
Это же я оставила свой адрес продажному алкашу, которого назначили адвокатом Тупня.
Да уж, вопрос несложный.
Дверь в подъезд распахнулась, и ко мне подбежала молодая красивая женщина.
— Что случилось? — спросила я.
— Приезжал какой-то парень в таком же шлеме, как у тебя.
— И в красной кожаной куртке, а на ней еще дракон из моря вылезает?
— Да.
— И что?
— Он вытащил лом и вышиб дверь квартиры на первом этаже.
— Но…
— Когда этот вломился в квартиру, хозяин попытался его ножом пырнуть, но тот дал по нему очередь из «калаша» и свалил. Я с женой соседа разговаривала. Она сказала, он выживет.
Мария вытерла слезу, я обняла ее и прижала к себе.
— Я боюсь. — Она шмыгнула носом.
— Понимаю, Мария.
Тишина была такая, что я слышала, как вдалеке завывает сирена «скорой», словно никак не может попасть в определенную частоту.
Я вспомнила того мужчину. Он похож на свою дочь, Эми. Я вспомнила, как он, связанный, сидел в гараже, вспомнила его лицо, когда он услышал крики. Боль от мысли о боли, которую испытывают те, кого любишь.