Клара отнеслась к этой новости с пониманием.
В отличие от меня.
— Сколько нам отмерено, столько и проживем, — успокаивала она меня, хотя я не мог сдержать слез. — Времени осталось не много, зато это самое лучшее время, верно?
Чтобы быть вместе с Кларой, я уволился с работы, но спустя пару месяцев передумал. Моя специальность — это исследования продолжительности жизни, значит я вполне способен хоть что-то предпринять, по крайней мере не сидеть сложа руки, глядя, как моя любимая умирает у меня на глазах. И я взялся за работу с бо́льшим рвением, чем когда бы то ни было: я был охотником и добычей одновременно. Но потом руководство компании решило, что времена сейчас непростые и вкладываться разумнее в то, что принесет результаты в обозримом будущем, поэтому меня переориентировали на исследование аидита.
О своем открытии Кларе я не рассказывал — она, как и родственники остальных ученых, полагала, будто в Африку я отправился искать лекарство от этого венерического заболевания. Сейчас же она радовалась моему возвращению, мы сидели на диване и смотрели, как тонет непотопляемый корабль, а я украдкой поглядывал на Клару. Наблюдал, как она подносит к губам чашку чая, что я заварил для нее, и смахивает со своих прекрасных голубых глаз слезы.
В прихожей зазвонил телефон.
Я вышел и снял трубку.
— Члены правления согласны продолжать исследования… — раздался в трубке голос Копфера.
Я вдохнул, почувствовав, что до этого боялся дышать.
— …но на определенных условиях.
— Каких?
— Они говорят, что медицинская комиссия должна получить описание состава препарата, причем письменное. В противном случае одобрения мы не дождемся, и эксперименты с участием людей нам разрешат лишь через много лет. Учитывая объемы инвестиций, нестабильность и далекие перспективы коммерческой продажи препарата…
— Они хотят, чтобы я предоставил им формулу?
— Да.
Я посмотрел на Клару. Она склонилась над чашкой чая. Хотя нет, это самообман, Клара теперь всегда сутулилась. Величавая осанка Клары стала достоянием прошлого.
— А если воздействие препарата на человека уже доказано? — спросил я.
— Вы о чем?
— Что, если я уже сейчас могу предоставить доказательства, что препарат останавливает человеческое старение?
Я услышал на другом конце трубки дыхание Копфера.
— Вы и правда можете их предоставить?
Клара отставила чашку. Она обожала мой чай — особенно тот новый сорт, который я привез из Африки.
— Скоро предоставлю, — пообещал я и положил трубку.
На улице раздаются громкие сердитые голоса — слова испанские, арабские, берберские. Но думать об этом сейчас я не в силах. Может, надо было захватить с собой ружье, снова висящее без применения над камином? Нет, я здесь один, защититься мне все равно не удастся, и ускользнуть тоже. Людям хочется жить, чего бы это им ни стоило. Это они так думают. Потому что они не знают, во что им это обойдется и какие последствия их ждут. Жужжание в чемодане тоже будто бы стало громче, злее, напористее. Тик-так, бегут секунды, трость приближается. Все, что они способны захватить, надо уничтожить. Тактика выжженной земли. Не только ради Клары. Или ради меня. Ради всего человечества. Мне стыдно, но мое предательство — единственный достойный поступок, который я совершил за всю жизнь.