Копфер по-прежнему требовал предоставить формулу и ссылался на правление, которое якобы давило на него. Однако я напирал на то, что кто-нибудь, захотев разбогатеть, перепродаст формулу нашим конкурентам.
— Ральф, давать такие оценки не в вашей компетенции.
— Может, и нет, но я все же возьму на себя смелость.
— Я в том смысле, что вам не дано такого права. Ваша обязанность…
— Моя обязанность касается Бога и человечества, Людвиг, — я видел, как Копфер подпрыгнул, когда я назвал его по имени, — не компании «Антойл мед». И даже не корпорации «РЕК». Это открытие больше, чем какая-то корпорация или даже целая страна. Первые обладатели этой формулы попытаются наложить на нее монополию и использовать в политических интересах. Единственная организация, которой я мог бы доверить формулу, — это Организация Объединенных Наций, существуй она и по сей день. Я скорее умру, чем поделюсь ею.
Копфер долго смотрел на меня, но потом встал и вышел.
Я долго смотрел ему вслед, и меня трясло.
В глазах его было нечто скорбное, почти страдальческое, такими же глазами смотрели на нас врачи, приносившие нам анализ крови. В ответ они слышали, что их пациент страдает от аидита.
Я регулярно брал у Клары анализы крови и мягких тканей, а ей врал, будто отправляю их одному коллеге, который работает над препаратом против синдрома Вернера. В лаборатории я убеждался, что препарат оказывает на человека то же воздействие, что и на мышей: старение не просто замедлялось, оно, судя по всему, вообще прекращалось.
Однако у препарата имелся и побочный эффект, который у мышей мы обнаружили далеко не сразу. Мелисса сообщала, что мыши сделались более неподвижными, что они перестали заглядывать в общую клетку и кажутся апатичными. Единственная живая реакция заключалась в том, что, когда мышей кормили, те скалили зубы. Не знаю, насколько африканские карликовые мыши — а если уж на то пошло, то и Клара — предрасположены к депрессиям. Некоторое время мне казалось, будто ее внезапные перепады настроения, апатия и безынициативность объясняются мыслями о скорой смерти. Вот только я этого не замечал, пока не стал подмешивать лекарство Кларе в чай, — и изменения нагрянули, пускай ушла на это не одна ночь, однако настолько существенные, что я решил снизить дозу. Правда, это, похоже, не помогло. Как раз наоборот — перепады настроения и тоска усилились, словно у Клары появилась зависимость от препарата. Когда я посоветовал Мелиссе давать двум подопытным мышам сокращенную дозу «Анха», она сообщила мне, что поведение их не изменилось. Повлиять на них мы смогли, лишь начав вводить антидепрессанты. И когда я подмешал тот же антидепрессант Кларе в чай, результат, к счастью, был похожим.