Однажды ко мне в кабинет вошел Даниэль Эггер, седовласый председатель правления. Семейство Эггер владеет шестьюдесятью процентами акций в «Антойл мед», а бессменный глава семьи носит твидовый костюм и кроссовки. Из рук он не выпускал трость, однако ее функции я не понимал, особенно учитывая тот факт, что походка Даниэля Эггера скорее напоминает бег, а не ходьбу.
Он уселся, обхватил ладонями блестящий набалдашник трости и уставился на меня.
— Подумать только, — начал он чуть погодя и улыбнулся, обнажив ряд зубов, таких перламутрово-белых, будто они и сделаны из перламутра, — мозг сидящего передо мной человека хранит ответ на вопрос, которым человечество задавалось испокон веку. Как избежать смерти.
— Возможно, — согласился я.
— Но самое удивительное не это, господин Ясон, — вытащив носовой платок, Эггер принялся протирать набалдашник, вырезанный, видимо, из слоновой кости, — самое удивительное — это что вы, ученый, исследователь, хотите предать важнейший принцип науки. Принцип этот заключается в том, что знаниями необходимо делиться.
— По-вашему, Оппенгеймеру и его коллегам, ядерным физикам, следовало поделиться знаниями с Гитлером и Сталиным?
— По крайней мере, Оппенгеймер поделился ими со своим начальником, президентом Западной конфедерации. И ваш долг — последовать его примеру, Ясон. Правление этой корпорации выделило вам средства на этот проект и платило зарплату. Ваше открытие — это наша собственность.
— Мой долг перед…
— Богом и человечеством. Копфер говорит, что именно так вы и сказали.
— Эту формулу я не унесу с собой в могилу. Я передам ее вам. Когда придет время.
— Время… — Эггер убрал платок во внутренний карман пиджака, — может прийти раньше, чем вы думаете, Ясон.
Я вдруг заметил, что в коридоре, возле моего кабинета, стоят двое здоровяков в костюмах, которые им явно малы.
Я кашлянул.
— Вы мне угрожаете, господин Эггер?
Эггер бесстрастно посмотрел на меня:
— По словам Копфера, ради сохранения этой тайны вы готовы умереть.
— Разумеется, я боюсь, что это открытие, попав в чужие руки, может послужить не во благо, а во вред. Три мировые войны, господин Эггер, были развязаны и по менее значимым поводам. Одна жизнь — не так уж и много.
Эггер вздохнул:
— Бог и мученик. Крайние противоположности, и все же оба — излюбленные человеческие роли. И вы, Ясон, пытаетесь сыграть сразу обе. Это несправедливо. Разрешаю вам сыграть Бога, но роль мученика отдадим другому.
— О чем это вы? — В голове у меня мелькнула неприятная догадка.
Он улыбнулся:
— По-моему, на роль мученицы прекрасно подходит Клара Ясон.