— Что ты смотришь с таким ужасом, Сигрид? С тобой-то всё в порядке! Ты станешь этакой дикой кошечкой, которую трудно приручить.
На этом разговор о смерти Оскара и закончился. После похорон мы никогда больше о нем не говорили. Стоило мне упомянуть его, как тетушка Офелия прерывала меня:
— Не будем тревожить тех, кто отдыхает в Царстве Божием.
* * *
Когда Оскар умер, во мне словно что-то лопнуло. Одиночество напоминало рану, которая никак не желала заживать. Я упорно отказывалась признавать, что мать тоже умерла. Ведь она обещала позаботиться обо мне.
Однажды вечером я отправилась к морю, ища покоя. Солнце только что скрылось за линией горизонта, и его отсвет еще висел над вересковой пустошью. Я залезла на Дьяволову скалу и встала на самом краю утеса. Ветер ласкал мне лицо, на губах ощущался привкус соли. Я громко позвала маму, но ветер унес прочь мой крик.
По пути домой меня отвлекли от размышлений звуки, раздававшиеся в лесу, — под чьими-то ногами ломались ветки. Я остановилась. Ощутила ее присутствие. Затылок сдавило, словно он превратился в кусок льда. В этот момент я поняла, что нельзя оборачиваться. То, что я увижу, напугает меня до смерти.
Всю дорогу до Виндсэтры я шла как зашоренная.
Мне стало ясно: я не готова взглянуть в глаза смерти.
* * *
В жизни каждой девочки настает день, когда она превращается в девушку. Меняются все ее движения, облик становится мягче и изящнее. Со мной это случилось в то лето, когда мне исполнилось четырнадцать.
Я бродила по острову в длинных пышных юбках и соломенных шляпах, которые ветер иногда уносил прочь, понимала, что со мной что-то случилось, но не понимала до конца, что именно. Стала забывчивой и рассеянной. Мне казалось, что весь мир окрасился в более мягкие тона.
Дядя Маркус заметил это моментально. Он был как охотничья собака, унюхавшая свежий след. Я могу вспомнить тот самый момент, когда он это заметил и почувствовал. Мы сидели за обеденным столом. Я уронила ложку и наклонилась, чтобы поднять ее. Когда же снова вынырнула из-под стола, то заметила, что дядя неотрывно смотрит на вырез моей блузки. Потом наши глаза встретились. Его взгляд был таким жадным, что я отвернулась. Но когда снова подняла глаза, он по-прежнему смотрел на меня. Напряжение стало невыносимым, так что я снова уронила ложку, но на этот раз она упала в тарелку.
Тетушка заметила, что произошло. По шее у нее пошли красные пятна, как всегда случалось, когда она нервничала. Многозначительно кашлянула, и тогда дядюшка отвел глаза. Я поняла, что что-то изменилось.