В тот же вечер, когда я уже почти заснула, он пришел ко мне в комнату. Подошел и сел на край постели.
— Сними одеяло, Сигрид, — велел он.
— Зачем?
— Сейчас я кое-что тебе скажу — хочу, чтобы ты внимательно послушала. С этого момента ты будешь делать все, что я тебе велю. Иначе я испорчу тебе всю жизнь, Сигрид. Скажу, что ты умалишенная, как твоя мамаша, так что тебя вскоре заберут в сумасшедший дом. Это я тебе обещаю.
Я сдвинула одеяло, потому что и раньше побаивалась дядю, а теперь и вовсе испугалась. Он задрал на мне рубашку и оглядел мое тело. Провел рукой по моему животу, приложил ладонь к груди. Затем запустил палец мне в трусики и ввел его в самое сокровенное место. Боль была чудовищная. Я вздрогнула. Перед глазами пронесся образ матери. Теперь я знала — то была мать, а не свинья на чердаке.
Дядя снова опустил на мне рубашку, поднялся и вышел из комнаты.
В ту ночь он больше не вернулся.
Я лежала в постели, зажмурив глаза, пытаясь отогнать образы того, что только что произошло. Слезы не приходили, горло словно сжало спазмом, и плач застрял в нем. Тут над кроватью пронеслось что-то легкое, как крылья бабочки. Прохладная рука легла мне на лоб. Я еще крепче зажмурилась, каждой клеточкой своего тела ощущая присутствие матери. Слабый аромат сирени от ее духов. По комнате пробежал холодок. Я медленно открыла глаза и увидела тень, исчезающую в темноте. Заснуть я не решилась — вдруг испугалась ночи. Медленно тянулись часы. Когда забелел день, туманный и пасмурный, я наконец смогла заснуть, а шум моря убаюкал меня, унеся все тревожные мысли.
* * *
Дядя Маркус всегда строго соблюдал распорядок дня. Он вставал в шесть, выпивал кофе, завтракал, читая за завтраком газету. Затем разъезжал верхом по угодьям, проверяя, как ведутся сельскохозяйственные работы. Во второй половине дня сидел в кабинете, занимаясь делами усадьбы. Раз в неделю отправлялся по делам на материк. В семь ужинал со мной и тетушкой, а потом уходил в бильярдную с коньяком и сигарой. И ровно в десять отправлялся в спальню.
Ко мне дядя являлся раз в неделю, всегда по пятницам. Всегда пунктуально, в четверть одиннадцатого. Я не могла заставить себя взглянуть на него, так что делала вид, будто сплю. Так мне было легче. Я лежала в постели, как тряпичная кукла. Ровно дышала. Зажмуривала глаза. Раз я сплю, то все это не происходит на самом деле. Я не хотела, чтобы он приходил. Старалась отогнать звук его тяжелых шагов по лестнице. Однако моя свобода была мне дороже.
«Я смогу это вынести, — думала я. — Придется вынести, чтобы жить обычной жизнью. Если закрыть глаза и думать о лесе и море, все быстро закончится. Если ему нужно только это, то я справлюсь». И когда он пыхтел надо мной, я думала о шуршании ветра в кронах деревьев или плеске волн о скалы.