— Пускай смотрят, при всех буду целовать тебя.
— Вон сколько девчат в отряд пришло, они засмеют нас. Это не хлопцы, которым все равно. Все ребята из нашей группы уже знают или догадываются о наших отношениях, а никто слова не сказал. Были бы это девушки…
— Я девичьих душ не знаю, кроме твоей. Скажи лучше, как нога?
— Лежу спокойно — не болит. Но врач пока не разрешает ходить.
— И не нужно. Пока что я из отряда никуда не уйду. Только пошлю двух наших ребят за Березину, под Речицу.
— Зачем?
— Там была до войны в лесу смолокурня, и осталось много смолы, Они должны привезти сюда бочку: есть идея сжечь деревянный мост у Днепра, в устье Добасны. Это на окраине Жлобина. Мост длинный, я по нему еще до войны много раз ходил. Правда, теперь там очень сильная охрана, но больше полицаев, чем немцев.
— Опять что-то выдумываешь. Хватит с тебя одного моста. На нем будто в пекле побывали, а теперь лезешь в Жлобин. На тот мост нужно всем отрядом идти.
— Отрядом? — удивился Володя. — Чтобы ввязаться в бой со жлобинским гарнизоном? Нет, достаточно нашей группы. Мне нужна только связь с двумя полицаями, которые в условленную ночь будут в числе охраны. А потом Данилов тихо снимет немца возле казармы, и пошло… Вот, миленькая, как, — хлопец взял руку девушки и поднес к губам.
— А я встану и поговорю с командиром роты. Он тебе не позволит это делать. Воробейчик не захочет, чтобы группа погибла.
— Ты будто сговорилась с ним. Он почти то же самое твердил мне перед прошлой операцией. Но есть еще и отрядные, и бригадные командиры. А Сергеева я убедить сумею, он мне верит.
— Скоро наши придут, а ты хочешь голову сложить. Почему другие партизаны так не лезут на рожон?
— Мы — диверсионная группа, у нас свои цели, задачи и свое назначение. Видишь, занялся я хозяйственными делами, на свинье проехался, а толку не получилось.
В шалаш заглянул политрук роты.
— Вот где он, — улыбнулся Пинчук. — Был бы я девушкой, так позавидовал бы раненой.
— А почему не мне? — спросил Володя.
— С таким орлом бесполезно в этом деле тягаться.
— Не переоценивайте меня. Вы командир и можете любому орлу крылья обрезать, как Лжесаблин сделал со мной.
— Ну, Лжесаблин — исключение. Пойдем, Володя, к Булынке.
Бойкач встал, одернул гимнастерку, поправил пилотку и повернулся к девушке:
— Валечка, я еще зайду.
В землянке командир отряда и начальник штаба сидели над картой.
— Бойкач, найди Данилова, и оба ко мне, — распорядился Булынка.
— Есть! — Володя вышел.
Подрывники всегда держались немного в стороне от остальных партизан. Откуда появилась такая традиция, никто не мог бы сказать. Вначале получилось так, что они последними строили свой шалаш, а поэтому строили на окраине лагеря. Со временем окраина и закрепилась за ними, где бы ни останавливался отряд.