— Поняли? — повторил Тенишевский грозным шепотом. — Запомнили?
Вану показалось, что наступает его последний час.
— Г-н Тенишевский, — забормотал он, — я не виноват… Это Лю… Лю!.. Это все он один… Он хунхуз, разбойник… Я только переводчик… Сто долларов в месяц… Я ничего не знаю… И мисс Елену я не трогал…
Тенишевский отступил удивленно.
— Что? — переспросил он, — мисс Елену?! Это что еще за новость?
Ван с ужасом сообразил, что брякнул лишнее.
— Нет, я ничего не знаю про мисс Елену, — путался он, — я просто ничего не знаю…
Валериан Платонович схватил его за шиворот и с силой плюхнул на стул.
— Рассказывайте! — кратко приказал он, — …пока вы целы. Ну?!..
Ван заговорил. Сначала он путался, запинался, перебивал сам себя. Потом понесся, как сорвавшийся с тормозов вагон без паровоза под уклон. Он путал, врал, пропускал и добавлял от себя, что придется, забегал вперед и возвращался назад. Расплывчато промелькнула перед Тенишевским картина первых переговоров Вана с Лю и его другом-стариком в театре «Великий мир», посещение Ваном особняка в Нантао, таинственная сцена на улице в Сиан Тане, непонятные нравоучения Лю. Все это Ван размазал в такой невероятный винегрет, что сам в смятении понял, что говорит ерунду. Но Тенишевский смотрел на него молча, насупив брови, и Ван не решался остановиться. Он плел, деланно возмущался, выливал на голову Лю потоки ни с чем не сообразной клеветы, старался обелить себя и, как в трясине, увязал в собственной неуклюжей и лживой импровизации. Г-н Лю оказывался у него то разбойником, то министром, то ученым, то чуть не людоедом. Наконец, когда он дошел до описания событий на катере и встречи с пиратами, в мозгу его всплыли сверкающие гневом глаза г-на Лю и обезглавленное тело Пей Фу Кая. Он осекся и замолчал.
— Так, — сказал Тенишевский. — Это все?
Ван молчал.
— Все? — еще раз спросил Валериан Платонович. — Вы кончили врать?
Ван молча рассматривал свой башмак.
— Вы настоящий подлец, — заговорил снова Тенишевский, — вы знали о том, что Лю украл Елену Зубову, и молчали об этом месяц. Теперь, когда я тряхнул вас за шиворот, вы наговариваете на Лю и возмущаетесь. Так вот что, — он встал, — я сам оценю поведение Лю, без ваших подлых советов. А вам я говорю и советую это запомнить: если вы тронете мои вещи, если вы скроете от меня еще какой-нибудь фокус Лю или ваш собственный, если кто-нибудь из нас пострадает хоть на самый пустяк — за все будете отвечать прежде всего вы. И так ответите, как вам и не снится.
Он направился к двери. Ван остался понуро сидеть возле стола. В дверях Тенишевский обернулся.