У снова поклонился.
— Мисс Helene, я прошу вас написать ему записку. Сообщите ему, как с вами обращаются, посоветуйте не упорствовать. Объясните ему, что своим отказом ехать он только ухудшает свое положение, не принося вам никакой пользы.
Елена молча смотрела на своего тюремщика.
— Мне хотелось бы также, — продолжал У, — чтобы в вашей записке вы попросили г-на Книжникова не вмешиваться в вашу судьбу и не предпринимать ничего для вашего освобождения, потому что этим он только продлит срок вашего заключения и подвергнет вас некоторому риску.
— Я хочу видеть г-на Книжникова, — сказала Елена.
— Мне строжайше запрещено допустить ваше свидание с ним, — с поклоном ответил У.
Елена прошлась по комнате в волнении.
— Пока вы не объясните мне, зачем вы меня тут держите и по какому праву, и пока я не буду знать, сколько времени вы намерены продержать меня еще, — я не желаю слушать вас!
У выдержал небольшую паузу..
— Срок вашего заключения, мисс Helene, — от шести до восьми недель. Не далее, как через два месяца, вы будете свободны и вам будут возмещены все убытки. Большего я сообщить вам не могу.
Елена отошла к окну.
— Мне надо обдумать вашу просьбу.
У любезно улыбнулся.
— Конечно, мисс Helene. Я не тороплю вас. Сегодня я еду в Чан Ша и возвращусь только послезавтра к вечеру. Вы разрешите мне тотчас по приезде зайти за ответом?
— Да.
У с поклоном вышел.
«Тун Лун Хва», побрякивая ржавыми цепями рулевой тяги и испуская облако вонючего дыма, полз вверх по извилистому, быстрому Сиану.
Однообразие путешествия сильно действовало Тенишевскому на нервы. Он фотографировал берега, играл с Дороговым в шахматы, а с Ваном — в китайские шашки, учил китайские слова, но такое убивание времени его не удовлетворяло. Валериан Платонович томился, выдумывал для себя различные занятия. Торчал в машинном отделении, учился править штурвалом и смертельно скучал. В конце концов он обратил внимание на девушек. Вечерами, когда жара спадала, они собирались на крошечной носовой палубе и размещались там кое-как. Валериан Платонович рассказывал им страшные «истории», которых знал множество. Маруся слушала его с жадным вниманием, не сводя глаз с его лица, а Тася посмеивалась и кокетничала. Она старалась всегда, как будто случайно, сесть с ним рядом, курила его сигареты и не пропускала случая при свете вспыхнувшей спички обдать Тенишевского насмешливым взглядом своих холодных глаз под размашистыми накрашенными бровями.
Валериан Платонович умел в любой обстановке чувствовать себя как рыба в воде. Он без труда попал в тон этим простым и, в общем, совсем неразвитым девушкам. На постоянные Тасины заигрывания он отвечал шутками и вскоре между ними завязался род флирта, грубоватого, но пока совершенно безобидного.