– Червь! Я тебя…
Далларен и дослушивать не стал. Сплюнул грязь и бросился вперед. Что там творилось вокруг, императору было безразлично. Только бы добраться.
Бросок! Жрец схватился с императором врукопашную. Под пальцами лопнул нефритовый браслет, посыпались на землю пластинки…
В другой ситуации Далларен действительно положил бы всех. Но в данном случае…
Не просто так Селия выбрала пластинки. Заклинание было на каждой из них. Просто на каждой. На одной – активация. Еще на трех – убийство с усилением, еще…
И на одной – защита от воров.
Любой бы, кто сорвал этот браслет с хозяина, умер на месте. Селия здраво рассудила, что если браслет снимают и отдают – это одно. А если срывают…
Когда-то и с кого-то срывали украшения с благими целями? Вряд ли.
Браслет лопнул. Вслед за ним медленно осел на землю жрец. Селия зря заклинания на ветер не бросала. Мертв он был окончательно и безоговорочно, никакой Садорен не поможет.
И словно кисею с острова сдернули. Пропало давление на магов. Пропал антимагический полог.
А девчонка на алтаре, явно беременная (жертва? Или… мать Воплощения?), закричала вовсе уж диким криком.
Рожает?
Далларену было не до нее. Кажется, кто-то из гвардейцев этим занялся. А император был занят другим. Он поднял меч и шагнул к верховному жрецу.
Отрубить голову. Так, для гарантии.
* * *
Сарина лежала на алтаре. С завязанными глазами, с залепленными воском ушами.
Любимый сказал, что так будет лучше, и она не спорила. Хотя и было страшно – сначала.
Но очень скоро все вытеснила боль. Схватки начались вполне ожидаемо, но… но больно же! Как ты ни крути! Больно!
Хоть бога рожай, хоть обычного ребенка, а все равно – грязь, кровь, мучения никто не отменял.
Может, это и обычно, но Сарина чувствовала себя так, словно изнутри ребенок не пробивался, а прогрызался.
На нее сверху лили нечто горячее – и становилось ненадолго, но легче. А потом боль возвращалась снова.
Она кричала? Да, наверное…
Сама по себе она этого не понимала. Точно – кричала. Но не слышала даже своего собственного голоса. Ничего не слышала… Больно!
Не слышала она и звуков боя. Не видела сражения. Просто боль вернулась с новой силой и принялась рвать ее на части. Сарина взвыла особенно жалобно, и вдруг…
Стало легче? Нет! Стало особенно больно! Словно ее окончательно разорвали на части, и…
Кто-то рванул повязку с ее глаз. Над женщиной нависло суровое мужское лицо. Шевелились губы в окладистой черной бороде, что-то ей пытались сказать, но она не понимала. Боль кромсала ее на части, издевалась, а потом… потом стало на секунду легче.