– Не буду петь, – прошептал мне Нойшальк почти в самое ухо.
– Могу и спеть, и станцевать, лишь бы только вы меня впустили, – сказал я смиренно, снова задирая голову.
– Ну ладно. Слишком хорошо – уже не хорошо, – пробурчал монах. – Да и, кроме того, коли судить по вашим голосам, вы не сумели бы меня порадовать, даже ежели б запели.
Он громко застонал, явно с деланым усилием, и, должно быть, закрутил коловорот, поскольку мы услышали скрип. Решетка, преграждавшая дорогу в монастырь, вздрогнула и начала медленно подниматься.
– Только следите за лошадками, потому как если они обожрут нам кусты, брат Серафин подвесит вас за яйца, – сурово предупредил привратник.
Итак, мы все же попали в Амшилас – и, как и в прошлый раз, двор был почти пустым. Лишь один молодой монах, не обращая на нас внимания, с трудом передвигал большую бочку, в которой что-то плескалось.
– Ждите, – сказал стражник с высоты стены.
Но долго ждать не пришлось, поскольку вскоре я заметил старого монаха, который быстрым шагом приближался к нам. Когда он подошел, я склонился ниже обычного: в монастыре Амшилас не стоило оставаться жестковыйным. Здесь никогда не ясно, кто кем является на самом деле. Нойшальк даже не стал утруждать себя кивком.
– Я – Казимир Нойшальк, доктор теологии, профессор императорского университета и мастер тайного знания, которое вы именуете темным искусством, – произнес он горделиво. – Имею к вам дело, не терпящее отлагательств, но говорить стану лишь перед Советом Монастыря. Да-да, прекрасно знаю, что в этот совет входят двенадцать стариков-монахов, и поэтому буду говорить лишь с ними.
– Чернокнижник желает, чтобы его принял Совет Монастыря? – сказал брат голосом, в котором удивление сражалось с возмущением. – Ты с ума сошел, человече? – добавил, пренебрегши тем, что Нойшальк знает о Совете Монастыря, хотя я, например, впервые услышал о таком органе.
– Именно!
– А если нет? – тихо спросил монах.
– Тогда мое знание умрет вместе со мной, – сказал он, скривившись. – Например, потому что у меня на пальце есть отравленное кольцо, одной царапины которого достаточно, чтобы я отправился в путь, откуда нет возврата. Хочешь взять на себя за это ответственность, старик? А то, может, у меня яд в зубе? – спросил он, повернувшись ко мне. – И говорю я это, Мордимер, чтобы упредить любые твои необдуманные действия…
– Я ничего не собираюсь делать без позволения и согласия хозяев, – спокойно сказал я. – Поскольку более всего нам нужна помощь мудрых братьев.
– Я передам твою просьбу, чародей, – ответил монах после короткого молчания, а я был уверен, что он-то по крайней мере понимает значение моих слов. – Но не надейся на скорый ответ.