– Стрела из лука не убила бы его, – прервал меня монах. – Ибо уничтожение сего создания тьмы превосходит все силы простых людей либо оружия, ими созданного. Однако стрела, благодаря заклятой в ней силе, несомненно, сильно ранила бы его и лишила части сил. А подобная рана поставила бы крест на его дальнейших планах. Что-то еще?
– Способ, каким Нойшальк остановил водяного элементаля, – ответил я. – Ему пришлось использовать истинную силу, чтобы так быстро вызвать столь яростную мощь. Я же не слыхивал о чернокнижнике, который в одно мгновение, без специальных приготовлений, сумел бы достичь подобного эффекта. Тогда я понял, что имею дело с кем-то иным, не с обычным демонологом. Но я даже не предполагал… – Я глянул на кучку пепла, что осталась от тринадцати мужчин, и на заключенное в сияющий шар тело демона.
– Что он настолько силен? – закончил монах.
– Да, – кивнул я. – Поразительно.
– Именно что поразительно, – прервал меня аббат, поглядывая на выраставших из плеч демона змей, которые яростно бились головами в светящуюся преграду. – Особенно если учитывать, кто он и откуда происходит.
Я не отозвался ни словом, поскольку в монастыре Амшилас не задают вопросов, если тебе не предлагают сделать это напрямую. Знал, что мне скажут все, если на то будет воля монахов.
– Это Ажи-Дахака, иначе именуемый Заххаком, древний царь Персии. Он позволил, чтобы демон Иблис поцеловал его руки – и тогда из плеч его выросли две ядовитых змеи, которых ты как раз и видишь, – сказал аббат, глядя на меня в упор.
Я ни единым движением не дал знать, как сильно удивили меня его слова. Искренне говоря, услышь я такое из других уст, посчитал бы моего собеседника безумцем. Змеи, будто услышав, что о них говорят (хотя я не думал, что такое возможно), ударили в барьер с удвоенной силой, высовывая длинные раздвоенные языки. Из-за световой стены не доходило ни единого звука, но я мог вообразить яростное шипение, которое сопровождало те удары…
– Ажи-Дахака сначала пытался побороть то, что первоначально полагал болезнью, и Иблис, на сей раз в облике ученого доктора, подбросил ему мысль об отвратительном лекарстве: каждый день убивать двух юношей и мозгами их кормить этих змей. Да-а-а, – аббат махнул рукою в сторону погруженного в летаргию тела, – такова история. Царь превратился в тирана, тиран – в демона. Настолько сильного, что мы не могли распознать его природу, пока он не решился предстать в своем истинном виде…
– Но мне казалось, достойный отче, – вмешался старый монах, – что Ажи-Дахака был заключен и, скованный неразрываемыми цепями, должен дожидаться Судного дня.