– Инквизитор, – вторил ему Толстый.
В его случае я ожидал услышать голос глубокий и сильный, но раздался – снова – лишь писк; и если судить по нему, монах был из папских евнухов (может, отсюда и чрезмерный вес?), которые пели набожные песни во время месс. Злые языки утверждали, что нынешний папа пользовал евнухов не только как певцов, но за распространение таких лживых бредней можно было надолго оказаться в глубочайших подземельях. Что не означало, будто их никто не повторял. У нас же, инквизиторов, слишком много важных дел, чтобы выслеживать еще и людей со слишком длинными языками. И, насколько я знал, тайная полиция епископа тоже смотрела на это сквозь пальцы. Ведь у епископа, знаете ли, есть более важные дела, чем забота о доброй репутации Святого Отца…
– Мордимер Маддердин, инквизитор Его Преосвященства епископа Хез-хезрона, – согласился я с ними, улыбнувшись в ответ на их удивительную сообразительность. – Полагаю, нам доведется поговорить с вами, милые братья, по душам.
Они замерли под стеной, таращась на меня с яростью и испугом.
– Как же так вышло, что двое монахов, которых в последний раз видели на столе палача Фолькена, скрываются в подземельях церкви? И как вышло, что им помогает каноник соборного капитула, ранее бывший главой судейской комиссии? Впрочем, – махнул я рукою, – не спешите отвечать. У нас будет достаточно времени для долгих разговоров, чтобы вы настежь распахнули предо мною свои сердца, – добавил я, снова усмехаясь.
– Ты ничего не понимаешь, инквизитор, – сказал Худой. – Но позволь нам…
– Позволю позже, – сказал я и добавил куда более резким тоном, вытащив из-за пазухи моток веревки. – Руки за спину.
– Мы укажем тебе путь истинной веры! – крикнул Толстый без малого с мольбой в голосе, но я подошел и наотмашь ударил его тыльной стороной ладони по губам. Он захлебнулся кровью.
– Руки! – повторил я.
На этот раз оба послушно повернулись ко мне спиною, и я связал им руки в запястьях, а после затянул узлы веревки так, чтобы монахам пришлось идти рядом друг с другом. Но веревка была достаточно длинна, чтобы я смог вывести их наружу.
Я вытолкнул обоих за дверь, в коридор – и увидел свет со стороны входа. Монахи тоже заметили, что помощь близка, и Толстый взвыл: «Инквизитор, здесь инквизитор!» Я ткнул его кулаком за ухо – и он свалился на камни как мертвый. Но мертвым не был, уж поверьте мне: не для того Мордимера Маддердина столько лет обучали, чтобы он с одного удара убивал полезных для следствия людей.
Худой повалился на товарища, я же перескочил через них, задув свечу. Держась поближе к стене, двинулся в сторону света. И как нюхом чуял, убравшись с середины коридора: мимо свистнула арбалетная стрела.