Я не слишком рисковал, поскольку обычно всякий из паразитов, ползавших по Апостольской Столице, полагал, что вносит немалый вклад в историю нашей цивилизации, написав несколько идиотских комментариев к произведениям авторитетов древности, святых либо даже апостолов.
– Я и не ожидал… – Его худые бледные скулы заиграли румянцем. – А если мне позволительно будет узнать, какая проблема тронула вас сильнее всего?
– Размышления на тему доктрины веры, – сказал я с абсолютной убежденностью.
– Мастер Маддердин, я и не предполагал… – просветлел он. – Ведь эти вопросы суть сложны, если не сказать – герметичны, и я не смел думать, что публика заинтересуется…
– О, поверьте мне: вы стали предметом горячих дискуссий в Инквизиториуме Хеза, – сказал я со смертельной серьезностью в голосе.
– Неужели? – сложил он руки на груди. – Вы меня удивляете…
– Скромность, достойная гения, если дозволено мне будет сказать доверительно, – ответил я и подумал было, не переборщил ли, однако Сфорца заглотнул комплимент, как рыба червячка.
Боже мой, подумалось мне, спасибо Тебе, что Ты в безмерной Своей милости не сотворил меня писателем, ведь, пожалуй, нет людей более легковерных и падких на лесть, нежели они.
Сопровождавший Сфорца молодой дворянин в сверкающем серебром полупанцире кашлянул со значением и нетерпеливым движением откинул со лба длинные светлые волосы.
– Ох, простите, – сказал альмосунартий с искренним раскаянием. – Позвольте вам представить доброго рыцаря Родриго Эстебана де ля Гуардиа– и-Торрес, который прибыл из солнечной Гранады, чтобы помочь нам в битве с ересью.
– Это честь для меня, – сказал я.
Дворянин слегка склонил голову и усмехнулся. Губы у него были почти девичьи, красные, а щетина явно не желала расти – на щеках лишь там и сям торчали редкие кустики светлых волос.
– Я дал зарок искать и уничтожать колдуний, еретиков и прочих врагов нашего Господа, – сказал он мне вежливо. – Сам Святейший Отец удостоил меня благословением и пожелал, чтобы я предал костру как можно большее число грешников.
Гвозди и терние, вздохнул я мысленно, еще один искатель впечатлений и приключений, который мечтает зажечь весь мир. Разве это так много – желать, чтобы дела религиозного свойства оставались в руках профессионалов?
– Непривычно смелые и достойные намерения, – сказал я вежливо. – Но не думаю, чтобы в Штольпене вы могли исполнить свою присягу.
– А это мы еще увидим. – Альмосунартий вознес указательный палец и глянул на меня со значением. – Ибо многоуважаемый господин настоятель донес нам о проблемах, что тревожат набожную паству Господню в Штольпене и разрешить каковые могут лишь люди глубочайшей веры.