От его слов счастье разлилось в груди, ведь он говорил совершенно серьезно. Я не смогла сдержать рыданий.
По лицу Остина тоже текли слезы, и, прижавшись лбом к моему лбу, он произнес:
– Эльфенок, тебе нужно начать есть… пожалуйста. Ты попытаешься ради меня? Умоляю…
– Я… я попытаюсь…
– Я лишь об этом и прошу.
Остин склонился и коснулся моих губ нежнейшим из поцелуев…
Голос внутри замолчал.
– Почему ты не сказала нам, Лекс? – спросила Касс; обычно воинственная, теперь она походила на робкую маленькую девочку.
– Я так долго с этим боролась, что, когда поступила в университет, захотелось завести друзей, которые не знали бы о моем прошлом.
– Мы понимаем, милая, – проговорила Молли и поцеловала меня в тыльную сторону ладони. – Но почему ты не рассказала нам о Дейзи? О скорби по лучшей подруге, которую потеряла?
Пожав плечами, я опустила глаза и сказала:
– Мы с Дейзи познакомились в больнице. Нам обеим исполнилось шестнадцать. Она стала мне почти сестрой. Черт, да в течение многих лет она была для меня всем миром. Она понимала, каково жить с этой болезнью. Мы могли подталкивать друг друга наверх или тянуть вниз. Поддерживать желание не есть, даже поощрять к голодовке. Когда она умерла, я просто не знала, как в одиночку справиться с болезнью… И мне не хотелось нагружать вас своими муками. Наверное, я думала, что смогу отвлечься, вновь участвуя в группе поддержки. И это мне поможет… Но я ошиблась.
– Ты же знаешь, что мы всегда будем рядом, правда? – проговорила Касс, борясь с подступившим к горлу комом.
Откашлявшись, я согласно кивнула.
– Да, я знаю… Теперь знаю.
– А как ты стала такой? – спросила Элли. – Как превратилась… в это?
Я закрыла глаза, вспоминая тот день.
– В школе я участвовала в группе поддержки. А парень, который мне нравился, играл в футбольной команде. После игры мы собрались все вместе, а он подошел ко мне и сказал: «Хватит есть столько шоколада, Лекс. Ты начинаешь толстеть в области спины». – Я открыла глаза и глубоко вздохнула. – Все оказалось так просто. Один случайный комментарий изменил всю мою жизнь. В тот вечер я вернулась домой подавленная и, сказав маме, что плохо себя чувствую, отказалась от ужина. Пять месяцев спустя я оказалась в больнице с тяжелой нервно-психической анорексией и больше не подходила к группе поддержки… до прошлого года. – Я вздохнула и покачала головой. – Наверное, я считала себя сильнее, чем вышло на деле. – Я взглянула на лица пытавшихся поддержать меня подруг и сказала: – То, что рядом с вами я всегда казалась веселой и жизнерадостной, вовсе не означало, что я вам не доверяла. Фальшивый образ, макияж в готском стиле говорили лишь о том, что я не справилась с болезнью. Они стали моей маской, щитом. Но это не значит, что я вас не люблю. И не дорожу вашей дружбой.