Мы к тому времени направлялись группе построек, несомненно, сделанных после того как здесь обнаружили замок. Их было около десятка. Не виллы, конечно, но вполне добротные строения, среди которых выделялось то, что находилось по центру.
— Моя летняя резиденция, так сказать, — произнес Гардиан.
Как будто в этих широтах бывают зимы. Периоды дождей случаются, они, наверное, их и заменяют. Где-нибудь на севере, или далеко на юге, обязательно есть и настоящие — с морозами и снегами, но мне там бывать не приходилось.
— Если разобраться, я вообще-то робкий парень. Во всяком случае был, пока сюда не попал. И если бы не жадры, даже представить трудно, как бы сложилась моя судьба. Поначалу, признаюсь честно, иной раз и плакал по ночам — это же куда меня угораздило?! Вокруг одни мужланы, и все друг на друга волком смотрят. Обмануть или вообще башку снести — влегкую! На Земле я бальными танцами занимался, и вполне бы смог стать звездой — все предпосылки имелись. А тут всё это!
Теперь становилось понятно — откуда у него такая походка. И его практически откровенность: ему просто хотелось выговориться, что он не мог себе позволить в своем окружении. Успел обратить внимание — как ежились, а порой даже каменели случайно попавшие под взгляд Гардиана люди. Причем, не только те, кто был у перквизиторов на положении рабов, но и они сами.
— Ну а затем все случилось.
— Что именно?
Спросил я не из вежливости. Гардиан как был, так и останется — главным из моих врагов, и потому знать о нем как можно больше — в моих интересах.
— Был там среди прочих один человечек, я уже и не помню, как его звали. И захотелось ему однажды любви. Знаю, какие про нас, танцоров, слухи ходят, причем не всегда безосновательно. Короче, полез он, вот тогда-то я первого человека и убил. Но дело совсем не в нем.
— И в чем же тогда?
— В том, что я у него нашел.
Гардиан снова подкинул на ладони жадр. На этот раз высоко, ловко затем его поймав.
— До этого и знать-то о них не знал. Может и слышал в разговорах, но внимания не обращал. Теперь представь себе картину — валяется этот весь в крови: от головы у него мало что осталось. Я на карачках ползаю, по карманам оружие у него ищу. Темнотища, трясет всего, руки ходуном ходят, слезами-соплями давлюсь, а жить-то хочется: придет сейчас кто-нибудь из его дружков, и все! Ну и наткнулся на жадр случайно, и также случайно в руке сжал. И так вдруг спокойно стало! «И какого черта? — думаю. — Соберись, Костя, все будет замечательно»
Тут шаги — друган его заявился. Знаешь, как я его занулил?