– Тихо! – скомандовал Герцог и повернулся к Просперу. – Что скажешь, Художник?
– Поединок, – был краток Проспер.
Все расступились, давая поединщикам место для драки. Робен и Кристиан вытащили из ножен кинжалы.
Приноравливаясь к удару, Робен посмеивался и отпускал злые шуточки, Кристиан тоже не стеснялся в «любезностях», поигрывая ножом и выбирая более выгодную позицию. Когда эти взаимные попугивания друг друга закончились, расстояние между ними сократилось, в ход пошли резкие выбросы вперед, прыжки и обманные движения. Робен оцарапал Кристиану предплечье, тот, в свою очередь, дважды пронес нож возле его шеи. В горячке поединка они, то отскакивали друг от друга, то снова сближались… В одно из таких опасных приближений Тулузец оказался сноровистей и достал Робена в молниеносном броске, всадив ему кинжал в грудь. Тот пошатнулся и опрокинулся навзничь, как Чума, которого он когда-то завалил в «Тихой заводи».
Воцарилась тишина. К Робену подскочил Жослен, потеребил его неподвижное тело и кивнул Герцогу.
– Кончился.
– Унесите прочь, – сказал Герцог и повернулся к победителю. – Твоя, Тулузец. И Жан-Жака забирай! Переходи к новому хозяину, малец! Или будешь панихиду по своему дядьке справлять?
– Пошел он! – отозвался мальчик. – Давно на тот свет просился!
Все засмеялись. Робена подхватили и потащили в сторону свалки.
– А теперь веселитесь все! – крикнул хозяин Двора Чудес. – Праздник давай, праздник!
В этот день, во всяком случае, для современников фехтовальщицы, в самом деле, был праздник – тридцать первое декабря.
– Несите горячее вино! – приказал Герцог. – И ты веселись, Дикая Пчелка! Славный защитник тебе достался! Музыки сюда!
По кругу понесли большую чашу, заполыхали факельные огни. Двор пришел в движение… Рожи красные и бледные, изрезанные шрамами и морщинами, помеченные оспой и сифилисом, понеслись вокруг фехтовальщицы черной вьюгой. Казалось, что балет короля, который она смотрела в Лувре, разом переместился в ее безбожную жизнь. Завязались пляски, потасовки и короткая отчаянная любовь…
К Женьке подошел Кристиан. Он протянул ей тряпицу и велел перевязать ему руку, которую оцарапал Робен. Девушка молча выполнила его поручение. К ней подскочил Жан-Жак.
– Веселись, добрая госпожа! – крикнул он и подал ей чашу с горячим вином. – Это тебе Герцог послал! Великая честь! Чуешь?
Женька взяла чашу в руки и посмотрела в нее, будто хотела найти там какой-то ответ.
– Ты не рада? – спросил Кристиан.
– Рада.
– Тогда пей.
Фехтовальщица отпила несколько глотков, ей стало теплее. По телу побежали мурашки, будто ее неожиданно догнали колючие пузырьки из ночного «джакузи».