Гревская площадь сияла под утренним солнцем и выглядела не мрачно, а празднично. Даже, построенный помост напоминал скорее сцену, а не место для казни.
Фехтовальщицу уже давно ждали. Напротив эшафота на специальном возвышении под балдахином, защищавшим от солнца, сидел в кресле король. На этот раз он наблюдал последний акт чужой жизни не из окон Ратуши. Рядом с королем расположились королева, охрана и придворные, среди которых очень заметно выделялся Генрих де Шале. Он был весь в черном и так бледен, словно покрыл лицо пудрой. «Ничего… красивый костюм, – скользнула в весеннем воздухе еще одна легкая свободная мысль. – Наверное, нарочно пошил для этого случая».
С Генрихом находились Клементина, Валери и мальчик в парадной одежде. В мальчике Женька узнала Жан-Жака. Он стоял прямо и ковырял в носу. «Намучается с ним Клементина. Он еще и ограбит ее когда-нибудь. Не убил бы только».
С другой стороны толпились именитые семьи Парижа, среди которых были, конечно, и родственники Маргариты. Женька увидела Габриэль. У нее, единственной из всей этой знатной кучки, во взгляде не читалось злобного удовлетворения. «С интересом смотрит, – продолжала свой витиеватый полет мысль фехтовальщицы. – Вырастет, еще Маргариту переплюнет».
В глазах Виолетты, вместе с удовлетворением присутствовала досада. Она понимала, что такого внимания, которого удостоилась эта Жанна де Бежар, у нее самой не будет никогда, поэтому фрейлина королевы с явным раздражением покусывала острыми зубками свой шелковый платочек и не улыбалась. Рядом с ней пристроился Люсьен де Бон. Он что-то читал ей из небольшой книжечки, которую держал в руках и почти не обращал внимания на происходящее кругом.
Приехал посмотреть на казнь своей обидчицы и де Жуа. Он смотрел на помост, слушал, что ему говорит де Брюс и мрачно улыбался.
Фехтовальщица вышла из повозки, и ее освободили от кандалов. К ней подошел священник и протянул крест для поцелуя. «Похож на гарду шпаги», – подумала девушка. Она прикоснулась к кресту губами и взошла на помост, ни разу не споткнувшись.
Там ее уже ждал Клошен. Он стоял, опираясь на длинный, сверкающий на солнце, меч, однако взгляд фехтовальщицы притягивал не грозный блеск металла, а корзина, приготовленная для головы.
– Не бойтесь, госпожа, – тихо сказал за спиной палач. – Когда вы встанете на колени, поднимите подбородок и смотрите прямо. Голову не опускайте. Вы ровно ничего не почуете, я меч вчера долго точил.
Женька кивнула. Смотреть прямо и не опускать голову ее учить было не нужно.
В это время к королю поднялся Эжен. Он поклонился и сделал короткий доклад о произошедшем на выезде из Бастилии. Людовик выслушал его, усмехнулся, будто ожидал чего-то подобного, и махнул перчатками к началу.