– Это тоже нравится, как и тебе, только… Послушай, а кем ты все-таки себя ощущаешь – Эдмоном Монреем или Генрихом де Шале?
– Я ощущаю себя мужчиной, который тебя любит, а в остальном… Разве здесь ты совсем перестала быть Жанной де Бежар?
– Да, но у меня настоящие шрамы и след на шее… У тебя же нет ран, которые были на теле у де Шале.
– Они есть, но не на теле.
– Я не об этом.
Однако Женька напрасно пыталась еще раз нащупать твердую почву в хитром союзе двух реальностей, который кто-то заключил против нее вместе с профессором Монреем. Под вечер, когда Эдмон разделся, чтобы подтвердить слова о мужчине, который ее любит, она с тихим восторгом обнаружила на его теле те же самые отметины от ранений, что были и у фаворита короля.
– Это называется стигматы, – усмехнулся Эдмон, глядя, как она осторожно прикасается к запекшимся шрамам. – Штучки Окна. Отец предупреждал, что так может случиться.
– Но… но через год Генрих де Шале будет казнен!
– Что ж… значит, у меня тоже выступит шрам на шее, и тебе больше не в чем будет меня упрекнуть.
Женька сдалась и обняла, ставшее еще более родным, любимое тело.
– А ты знаешь, что у Лароша тоже красная полоса на горле? – спросила фехтовальщица.
– Не хочу слышать ни про какого Лароша! Пойдем лучше, сходим поплавать на Луару!
– Голыми!
– Конечно! Ночью там теплая вода. Хочешь?
– Хочу!
Бесшабашное ночное купание в опрокинутых в реку звездах, ласкание воды, рук и губ вернуло обоих к тому, что было понятно и не вызывало разночтений. Мягкие струи, омывающие нагие тела, были действительно теплыми, и только пальцы ног, опущенные в глубину, чувствовали холодные подводные течения.
В воскресенье Женька каталась с Эдмоном на лошадях. У него была небольшая конюшня, и фехтовальщица даже не удивилась, встретившись там с «Гиборто». Она уже привыкла к этим встречам с лицами из оконченного сюжета, однако скоро одна из них не только оказалась неприятной, но даже невольно возбудила ее фехтовальное настроение. На очередной конной прогулке навстречу Монрею и Женьке выехала другая пара на таких же ухоженных лошадях. Это был подтянутый молодой мужчина с прозрачными голубыми глазами и его спутница в охотничьем костюме – подстриженная под каре жгучая брюнетка, голову которой Женька в последний раз видела на полке у Сивиллы.
Неторопливо проследовав мимо, оба всадника сдержанно поздоровались с Эдмоном. Мужчина с прозрачными глазами при этом так взглянул на фехтовальщицу, что ей показалось, будто это не прообраз, а сама душа графа д’Ольсино нашла себе другое время для проживания.