– Это кто? – спросила девушка, провожая проехавшую пару долгим взглядом.
– Наши соседи, – спокойно сказал Эдмон. – Супруги Бонне. Камиль и его вторая жена Маргарита.
– А первая?
– Погибла. Тормоза отказали в машине.
– Ее звали Верони?
– Да.
– Чем занимается этот Бонне?
– Он президент банка в Орлеане. Здесь у него загородный дом. Вон там, видишь башенки?
– Вы не ладите?
– Не ладили. У нас была тяжба из-за земли, когда я решил здесь строиться.
– Ты выиграл дело?
– Да.
– Почему ты не предупредил меня заранее?
– Хотел отомстить за съемки у Монсо, – почти серьезно ответил Эдмон. – Давай оставим этих фантомов из твоего прошлого. Сейчас приедет моя дочь.
– Кто?..
– Она несколько раз в год приезжает ко мне. Ее зовут Жули, и как она выглядит, ты знаешь.
– А ее мать?
– Ажель. Занимается книжными продажами. Мы уже семь лет, как разведены.
– Ты ее любил?
– Наверное. Студенческий роман. Тогда все казалось любовью. Это потом я научился не регистрировать каждый раз свои скороспелые желания.
– А я?
– Ты не желание, ты – недостающее звено.
– Где?
– В моей жизни.
С Жули фехтовальщица, конечно, подружилась без труда. Девочка знала, что отец ее женится на этой девушке, но относилась к этому спокойно. Вечером Эдмон опять предложил пойти на реку. В доме был бассейн, но все трое единодушно предпочитали его скучной прозрачности живую воду с ее темными глубинами, скрытыми в них обитателями и подводными течениями.
С берега был виден дом Бонне. Устав от бурных заплывов, фехтовальщица лежала на берегу и, пожевывая сухую травинку, задумчиво смотрела в его сторону.
– Оставь, Жени, – подметив ее взгляд, – сказал Эдмон. – Камиль Бонне, хоть и образованный, но очень скучный трудяга. Он даже не остается на корпоративные вечеринки.
– Маньяки всегда выглядят тихонями.
Эдмон засмеялся и стал стряхивать со спины фехтовальщицы прилипший песок.
– Ты смотри, тут еще остались следы от плети Себастьяна де Барбю, – сказал он.
– Не ври! – рассердилась фехтовальщица и убежала к дому.
Эдмон, тем не менее, не врал. Следы оставались, но только очень бледные. Полюбовавшись на них в зеркале, Женька сняла купальник, оделась в одно из платьев, которое купил ей у Клемана Монрей, и спустилась к ужину.
– Ну, как тебе здесь? – спросил Эдмон. – Нравится?
– Если это клетка, то нет.
– Это не клетка, это шанс сочинить другой сюжет. Ты не против?
– Не против, – кивнула фехтовальщица и покосилась на стену, где висело коллекционное оружие.
Она понимала, что говоря о шансе, Эдмон был прав, но соблазн, который мог исчезнуть только с возрастом или с ее реальной смертью, все еще не давал ей покоя. Договор с профессором, конечно, сдерживал фехтовальщицу, как сдерживает узда строптивую лошадь, но и узда имела обыкновение снашиваться или рваться.