Когда возникла идея?
Герман Климов: История долгая. С забросом в 1967 год. Тогда снималась «Красная палатка». Там играли Шон Коннери, Клаудиа Кардинале, Визбор, Хмельницкий. И только что была опубликована «Мастер и Маргарита». Причем за рубежом даже раньше. И вот весь мир был этим взбудоражен.
И продюсер Кристальди[115] зажегся идеей поставить «Мастера и Маргариту».
Древние главы должен был делать Феллини. И Клаудиа Кардинале, естественно, должна была играть Маргариту. И нужен был режиссер, который бы делал советскую часть. И вот выбор Кристальди пал на Элема Климова. Элем был ошарашен. Потому что: «Как это? С Феллини? Он мой бог вообще!» И тогда же он подружился с Клаудией Кардинале и в общем — был готов, должна была быть поездка, разговоры, переговоры, договоры. Но когда итальянцы уехали, наши благополучно это все прикрыли. Тогда еще не Ермаш[116] был, а Романов[117]. И так все на высшем уровне переговоры шли, конечно. И потом, как выяснилось, это с нашей стороны были лукавые переговоры. Но никто это снимать не собирался. И позже Ермаш сказал: «Это антисоветский роман, и при нашей жизни этого никогда не будет». А Советский Союз будет существовать вечно. Никто в этом не сомневался. Так потихонечку похоронили и эту идею. И Элем говорил: «Когда я возникал с этим разговором, на меня смотрели как на идиота». А все хотели снимать. Все режиссеры хотели снимать «Мастера и Маргариту». Даже Тарковский. А Тарковский говорил: «Да я все знаю, как это снимать. Не знаю, как кота снимать». Элем: «Андрей, у тебя же нет чувства юмора». Тарковский: «Да, у меня нет чувства юмора, но снимать хочется».
Время шло, наступила перестройка, а с ней очень политизированное время. Открылись заслонки. И у нас идея была про Сталина фильм снять. Я тогда у Элема жил дома, сочиняли, много читали, ездили в киноцентр смотреть хронику, которая только тогда открылась сталинская. Политологи вместе с нами, вдова Бухарина, Корякин, Юрий Власов. Были полны взбудораженных настроений. Но потом мы с Элемом подумали, когда все это прошерстили, и поняли, что нет! Не надо. Как бы мы Сталина ни показывали, неизбежно этот фильм будет его возвеличиванием. В любом случае. И тогда встал перед нами вопрос — или снимать исторический сценарий «Преображение» — это XVIII век. Екатерина. Потемкин. И смешно, и страшно. Или «Бесы». Или «Мастер и Маргарита». Но «Бесы»… Мы поняли, что это, конечно, телефильм. Там нет кино. А Элему хотелось кино. И поскольку он уже настрадался с этими драмами, трагедиями — «Прощание», «Иди и смотри». Уже хотелось ему на свою стезю выходить. Где были бы и юмор, и сарказм. Я его уговаривал снимать «Преображение». Он говорит: «Нет, пока дают — надо хватать. А то кто-нибудь схватит». И вот мы два года писали. Вылезли — смотрим, а уже времена другие: уже обольщение Россией кончилось в Америке. И был такой друг у Элема — Дэвид Патнем