– В тот угол не ходи. И не задавай вопросов.
Поманив ее за собой, он встает на колени подле ее мужа. Кожа Йоуна влажна от пота. Невидящие глаза закатились, он слабо стонет.
Роуса опускается на колени рядом с Пьетюром. Рана Йоуна сочится розоватой жидкостью и чудовищно вздувается при каждом вдохе. Паудль приносит еще чистых тряпиц и отвара из мха. Все трое беспомощно прислушиваются к слабеющему и учащающемуся дыханию Йоуна, и Роуса понимает, что с таким трудом заставила Пьетюра пустить ее на чердак лишь для того, чтобы муж умер у нее на глазах.
Вдруг в темноте мелькает что-то белое.
Паудль вскакивает, изумленно распахнув глаза:
– Что это?
– Ничего, – отвечает Пьетюр, пристально глядя на Роусу. Конечно, она должна была вздрогнуть, должна была испугаться, но уже поздно.
– Нет, там что-то есть, – бормочет Паудль. Кречет снова хлопает крыльями. – Вот, опять, смотрите! – И он делает шаг в темноту.
– Стой! – рявкает Пьетюр и переводит суровый взгляд на Роусу. – Роуса?
Она сглатывает, закрывает глаза и лепечет:
– Похоже… похоже на птицу.
Пьетюр склоняется к ее лицу так близко, что она чувствует его жаркое дыхание, и шепчет торопливо и тихо, чтобы не услышал Паудль:
– Что ты видела?
Сердце Роусы бешено стучит в груди; ей вспоминаются брошенная на пол одежда, письма, камни, колыбелька. Она поворачивается к Паудлю и, ничуть не изменившись в лице, спокойно говорит:
– Это птица. Кречет. Не подходи к нему, он переполошится.
– Кречет? – восхищенно переспрашивает Паудль. – Я хочу посмотреть…
Пьетюр каменеет.
– Нет. Ты его напугаешь, – говорит Роуса. – Иди сюда и помоги мне перевязать рану Йоуна вот этой тряпицей.
Помешкав немного, Паудль садится подле Роусы и бросает тоскливый взгляд в тот угол, где осталась птица.
Пьетюр заметно успокаивается и, поднимаясь на ноги, тихонько фыркает.
– Вот и правильно, Паудль. Это птица опасная и метит обыкновенно в глаза. Зато ценится очень высоко. Не хотелось бы, чтобы она на тебя напала, а то нам ее крылья дороже, чем твое лицо.
Он снова посмеивается, но глаза Паудля суровы.
Пьетюр криво улыбается. В течение шести ударов сердца никто из них не двигается с места.
Наконец Роуса касается плеча Паудля, указывает на тряпицу, и он подает ее ей. Руки его подрагивают от сдерживаемой ярости.
Пьетюр отворачивается и скрывается в темном углу чердака.
Роуса и Паудль переглядываются и прислушиваются к тому, как Пьетюр вполголоса успокаивает птицу, подвигаясь к ней поближе. Потом он, видимо, убирает лежащие на полу вещи: раздается шуршание ткани, шелест бумаги, перестук камней.