– Анна. – Я попытался высвободиться и столкнуть ее. – Я не могу, покуда ты… Ты еще нездорова.
Она обвила мою шею руками и поцеловала меня в губы.
– Мне намного лучше. Ты сам сказал.
– Анна. – Я снова попытался оттолкнуть ее. – Анна, перестань, я не могу…
Она скатилась с моих колен на пол и поднялась. Глаза ее сверкали.
– Вот именно, не можешь! Я хочу ребенка, а ты не можешь мне его дать!
– Я не лягу с тобой, покуда…
Она разразилась жутким скрипучим смехом, улеглась на тюфяк и раздвинула ноги.
– Возьми меня, Йоун. Я вся твоя. – И снова захохотала.
Я покачал головой и отвернулся. Я был весь в поту.
– Ах, нет? – Она вскочила. – Я знаю, кто ты таков. Эйидль кое-что подозревает и будет очень рад узнать, что я видела.
– Ты ничего не видела, – задыхаясь, пробормотал я. – Ты не станешь…
– Я видела, какое у тебя было лицо. Я видела, куда ты смотришь, – вовсе не на меня.
– Да пропади ты пропадом! – Я набросился на нее, но она увернулась, стянула через голову сорочку и осталась голой.
– Иди же ко мне, Йоун, – неожиданно нежным и мелодичным голосом сказала она и сделала шаг вперед. – Докажи, что я неправа.
Я отвернулся.
– Прикройся. Я не лягу с сумасшедшей женщиной, которая…
– Ты вообще не ляжешь с женщиной! – выплюнула она. – Я расскажу всему селению, как ты жалок. Вы оба жалки! Пусть ты и большой человек, но вам обоим шеи свернут, когда я расскажу на альтинге…
Я схватил ее за горло и поднял в воздух. Задыхаясь и хрипя, она принялась раздирать мои руки ногтями. Я выпустил ее и, дрожа, уставился на собственные ладони.
Она лежала на полу, глотая воздух и хватаясь за горло.
Я упал на колени и обнял ее.
– Прости меня, Анна! Прости… – Я покрывал поцелуями ее щеки, веки, губы. – Я не причинил бы тебе боли, но пойми меня…
Она повернулась ко мне лицом, огонь ярости еще пылал в моих жилах, и я, сжимая в объятиях ее обнаженное тело, впервые за долгое время ощутил возбуждение.
Я лег на нее сверху, и она поцеловала меня. Я закрыл глаза, стараясь не спугнуть желание. Она обвила меня руками и ногами. Я поцеловал ее в шею.
Однако у меня ничего не вышло. В последнее мгновение я почувствовал, что опадаю внутри нее. Я скатился с нее и рухнул на пол.
У меня заныло под ложечкой. Анна отползла подальше и, дрожа, съежилась в углу. Она разбила губу, когда упала на пол. Теперь она провела по ней рукой и растерла кровь по рунам на полу, а потом мазнула окровавленным пальцем по моим губам.
Я отпрянул.
– Ты чудовище, – прошептала она.
Меня затошнило, и я сплюнул кровь и желчь. Я хотел попросить прощения, но разве можно было простить такое?