Роуса изучает собственные рукавицы, а Катрин смотрит в пустое море.
– Неважно. Признание это было ложью, а Йоун теперь покойник. – И Гвюдрун снова причмокивает губами.
Роуса поворачивается лицом к ветру, чтобы он сдул слезы с ее ресниц. В молчании Гвюдрун чувствуется угроза. Но вдруг она наклоняется к ним с Катрин и хватает их за руки.
– Покойников полагается выносить через стены. Смотрите не позабудьте.
А потом, хмурясь и что-то бормоча себе под нос, Гвюдрун оставляет их наедине и принимается тяжело взбираться вверх по склону.
Раздумывая над словами Гвюдрун и прихрамывая на ходу, Роуса возвращается в дом Йоуна. Идти все еще тяжело, и рана над глазом ноет, но ей нужно побыть одной, чтобы решить, что делать дальше.
Роуса проводит пальцами по мягким домотканым покрывалам, лежащим на кроватях в baðstofa, раскрывает Библию с тонкими веленевыми страницами, которая, должно быть, стоит целое состояние. Теперь все это принадлежит Эйидлю.
Она закрывает глаза и представляет, как Паудль едет на юг через тающие снега. Нужно отпустить его. Он должен вернуться в Скаульхольт и вырваться из череды несчастий, которые преследуют ее саму. Роуса сжимает в кармане стеклянную женщину, пока зазубренный скол не впивается ей в руку. Фигурка раскололась. Вся ее жизнь расколота.
Внезапно решившись, она расстилает на одной из постелей одеяло. В его середину она кладет Библию, горшочек с медом и вязальные спицы из китовой кости, на которые у обыкновенного хуторянина ни за что не хватит денег. Поразмыслив, достает из кармана камень с гальдраставом и кладет его к остальным вещам. Все это она заворачивает.
Она озирается. Что еще можно забрать?
Сверху раздается громкий скрежет. Роуса вздрагивает. Наверное, какой-то дух возмущается воровством. Но тут она вспоминает, что это кречет, и бешеное биение сердца успокаивается. Она кладет узелок на постель и взбирается по лестнице.
На чердаке темно, но белые полоски на перьях нахохлившейся в углу птицы словно излучают свет. Она стоит целую сотню коров или тысячу мер полотна. За этих поистине королевских птиц, за этих парящих в небе охотников люди готовы убивать друг дружку.
Жители заснеженных северных краев зовут их когтителями. Роуса понимает почему: у кречета длинные чешуйчатые лапы с кривыми и зловещими черными когтями. Они впиваются в насест с такой силой, что наверняка могут проткнуть жертву насквозь.
Роуса тянется вперед и дотрагивается до перьев, которые на ощупь оказываются мягче полотна самой лучшей выделки. Птица взвивается, хлопает крыльями, повисает на жердочке вниз головой и так бьется в держащих ее опутенках, что Роуса уже боится, как бы она не повредила крыло.