– Ты едешь на юг, Хью, – ласково сказала Лавиния. Как и брату, ей не было дела до маршрута: в какой-то момент обоим становилось неважно, куда они едут, просто хотелось сидеть вдвоем в машине и двигаться вперед. – Дорога на Шеффилд идет не к югу.
– Но до М двадцать пять мы доберемся в любом случае, – успокоил Хью. – Это кольцевая. Вот там и повернем направо. Я прикинул, нам нужно направо. А потом, рано или поздно, свернем на М один.
– А что это за машина?
– Лавиния, я езжу на ней уже четыре года. Ты просто не разбираешься в машинах.
– Ничего подобного! – возмутилась она. – Конечно, разбираюсь.
– Ну, раз разбираешься, то скажи, какая машина у Блоссом.
– Я помню, что у тебя красная. Мы же пешеходы, не забывай.
– Вот именно, – съязвил Хью. – Когда ты научишься водить?
– Мне и не нужно.
– Ну хоть честно. Ой, ты видела? Что это было?
– Барсук, кажется. Не разглядела. Он же в лепешку.
– Бедолага. Подумать только – барсук в Путни. А теперь его сбили, бедняжку. Я думал, они больше бывают. Если бы я увидел барсука, то не смог бы проехаться по нему. Не смог, и все. Остановился бы или объехал, пусть живет.
– Они же крупные, их так просто не собьешь.
– Ужасно, должно быть: удар… Я остановлюсь и расплачусь, уверен. Смотри! Смотри!
Через дорогу красовался огромный знак, сообщавший, что этот маршрут ведет на М25. Внушающий доверие масштаб показался убедительным, и оба – и Лавиния, и Хью – осознали, что поездка их запланирована, ощутили ее умысел и цель; к тому же если ехать на юг, то до места назначения доберешься не очень быстро. Оба любили такие поездки вдвоем.
– Я тебе не говорила, что миссис Такер рассказывала нам на уроке религиоведения? – спросила Лавиния. – Про утят? В общем, она ехала по проселочной дороге, и за ней пристроился огромный грузовик, буквально в нескольких сантиметрах, сказала она. Она повернула – и увидела утят, переходящих дорогу вслед за матерью, и ей ничего не оставалось, как проехать прямо по ним, потому иначе грузовик бы смял ее. Так она и поступила.
– Ну а ты запомнила, – сказал Хью.
– У меня отвратительное чувство… По-моему, миссис Такер рассказала нам эту историю, чтобы показать, что ничто человеческое ей не чуждо, но великодушия в ней нет совсем. И пытаться разжалобить ее или что-то в этом роде – пустая трата времени.
– Она была не в себе, – решил Хью. – Интересно, кто-нибудь выбрал ее предмет для итоговых экзаменов?
– Понятия не имею. Хочешь «Монстер Манч»?
– Что-о?
– «Монстер Манч». Это типа хлопьев. Ты их наверняка пробовал.
– Не думаю. А почему они… монстры?
– Ну, они в форме типа чудовищ. Ну же. Я кладу тебе в рот. Пальцами.