– Я… я… я ничего не вижу! Я слежу за дорогой! Зачем ты их набрала вообще?
– О, в пакете еще и похуже есть, – сказала Лавиния. – Купила у Абдула. Я тебе дам еще один. На. Осторожнее. А теперь посмотри хорошенько. Видишь, Хью?
– Когда Африка перестанет в тебе нуждаться, ты можешь сделать карьеру, объясняя по слогам умственно отсталым.
– Как ты тогда на сцене, хочешь сказать. – У Хью была крошечная роль в четвертом составе вест-эндского мюзикла. «Гамлет» в контексте выставки собак. Хью играл кинг-чарльз-спаниеля. – Когда я приходила на дневной спектакль, в партере сидели умственно отсталые. И ты в самом деле произносил реплики медленнее!
– Это разве лицо? – скривился Хью. – Глаза, нос – нет, не впечатляет.
– Эх, Хью… – вздохнула Лавиния. – В Африке голодают сотни тысяч детей, а ты воротишь нос от питательных «Монстер Манч»!
Они всегда любили усесться в машину и ехать куда-нибудь вместе: Хью вез Лавинию. По странной причине она до сих пор не научилась водить. Блоссом получила права, Лео – тоже. Но вот Лавинии исполнилось семнадцать – и она лишь отмахивалась, вздумай кто об этом спросить. Так и осталась без прав. Она поступила в Оксфорд, но, в отличие от Лео, доучилась до конца. (Да, она пошла туда из-за Лео, и очень скоро стала недоумевать: а ему-то что помешало? В самом деле, это было первое учебное заведение, в котором ее не били просто за то, что ее зовут Лавиния, или не дразнили Болвинией или еще как-нибудь. Так что ее все устраивало.) Когда она приехала на летние каникулы после второго курса, Хью как раз недавно стукнуло семнадцать – примерно на Пасху. И с тех пор он целый месяц учился водить с упорством и сосредоточенностью, поразивших даже их мать, – во всяком случае, она призналась в этом Лавинии. Ну а когда в начале лета она приехала на каникулы, он… и тут Лавиния предпочла воображение памяти… он стоял у большого прекрасного дома, облокотясь на крышу автомобиля. Голубого? Или желтого? Какого вообще цвета бывают машины?
Темно-синего, решила она.
Так или иначе, он стоял, облокотившись на авто, и улыбался: широко, лучезарно и дерзко. В руках у него была связка бренчащих ключей, точно настойчивый диковинный ударный инструмент, слышный даже сквозь оркестр. Он ею позвякивал. Позади него на крыльце выстроились папа, весь лучась и обнимая маму за плечи, и Блоссом с Лео, исполненные гордости за младшего брата. Чего в действительности быть не могло, потому что к моменту семнадцатилетия Хью оба старших жили своей жизнью далеко от Шеффилда. Но Лавинии запомнилось все именно так. Они благословляли Хью, его автомобиль и широкую подкупающую улыбку, полную тайных намеков. Красивый он парень, ее братишка. И кто знает, может, в разговорах о том, что он пойдет в актеры, что-то есть.