– Вот и мы! – радостно воскликнула она.
– Собственно, как и собирались. – Хью решительно двинулся ко входу. Чемодан остался в багажнике. Найдется кому его принести.
Мама и Хью
Это был 1979-й. Или на год позже? Хью плохо запоминал даты. Очень жаркое лето. Или просто жаркое лето? Хью и в этом сомневался. Возможно, он спутал его с еще одним жарким летом. Тогда он зависал с Алексом Димитриу, Альбертом Уитстаффом (на самом деле звали его иначе, просто в то лето он предпочитал именоваться Альбертом) и Мадж Стейс. В то лето они осознали: они крутые ребята. В их параллели кое-кто еще считал себя крутым – к примеру, жуткая девчонка по имени Дебби, которая с тринадцати лет встречалась с мальчишками на пять лет старше, а теперь, в шестнадцать, завела отношения с мистером Карри, рыжебородым учителем физики. А еще были курильщики, а еще – ребята, которые входили в городскую команду по легкой атлетике. Но все-все знали, что Альберт, Мадж, Хью и Алекс – крутые ребята. Мадж даже говорила «хотеть быть крутым – отстой»; и ее радовало, что они – горстка изгоев и чудиков и ничего с этим не поделаешь. Дебби Килтон, миловавшаяся с тридцатилетним учителем из унылого провинциального городишки и позволявшая этому педофилу (как сказала Мадж) трогать ее во всяких местах… Если это считается крутым – может, ну ее, крутизну такую?
Сам Хью никогда крутым не считался. Он был «смешной коротышка», сын доктора, не разбиравшийся ни в физике, ни в химии. «Ну а чья же еще?» – раздраженно говорили преподаватели естественных наук, когда он робко протягивал домашнюю работу, всю в кляксах и зачеркиваниях.
Смешнее всего было тогда, когда Мадж позвала всех и сказала: «Давайте устроим разврат и оргию на утесах». Как здорово вышло! Мадж пришла в их класс полгода назад – переехала из Бирмингема с отцом, который служил каким-то юристом. Всегда опрятная, она нарочно ничего не делала со своей наружностью – таких девочек всегда одобряют мамы. Но учителям все равно становилось не по себе при виде ее аккуратной прически и безупречной школьной формы, столь нетипичной для человека, которому вот-вот исполнится шестнадцать. Безукоризненный школьный блейзер, аккуратно повязанный небольшим узлом галстук, юбка, темные чулки и отполированные туфли – во всем этом чудилась насмешка – точно такая же, как и в ее абсолютно правильных и в то же время лаконичных ответах на вопросы.
– Зовите меня Мадж, – коротко сказала она, глядя искоса – Алекс Димитриу потом признался, что этот взгляд сводил его с ума. И, пару недель спустя, Альберту, которого тогда еще звали Дэвид: – По мне, никакой ты не Дэвид. Дэвиды так не выглядят: у них нет идеальных скул и кожи, как у доярки. Нет. Не Дэвид.