– Я заберу его в участок, – заявил капитан Каюм. – Обычная проверка. Через час он вернется. Пойдем!
– Куда вы его ведете? – спросила мать.
– В полицейский участок, – повторил капитан Каюм. – Ничего серьезного.
– В какой именно?
Мать хотела уточнить, но осеклась, понимая, что, если она назовет любой участок – в Данмонди, к примеру, – худой и нервный пакистанец согласится.
Капитан Каюм помедлил.
– В полицейский участок в Рамне, – наконец ответил он. – Не волнуйтесь, госпожа, прошу. Он очень скоро вернется.
На мгновение все замерли. И тут начал действовать субедар. Не сводя глаз с отца подозреваемого, он взял ножницы со столика. Крепко ухватив голову Рафика, он в четыре приема – щелк, щелк, щелк, щелк – отстриг несколько прядей с его головы. Самая младшая сестренка вскрикнула, но на нее зашикали. Рафик поднялся. В том, на что способны эти люди, сомнений не оставалось. В местах, которых коснулись ножницы субедара, зияли уродливые проплешины; в одном месте лезвия задели кожу, и по кромкам раны уже поблескивала кровь.
– Пойдем, – повторил капитан Каюм. Ласково, вежливо, доброжелательно. – Брать с собой ничего не надо. Надолго мы его не задержим.
Крепко ухватив Рафика под руки, они его увели. Мать кинулась к двери, но внезапно рухнула на пол, не пройдя и половины пути. Раздался хлопок входной двери, и, точно звон тревожного набата, закрылись стальные ворота: пакистанцы ушли. Бросившись к матери, Шариф поднял ее и довел до дивана; она постанывала и тихо, горестно плакала – месяцы вынужденного молчания не могли пройти незаметно.
– Нет, нет, нет… – только и могла выдавить она.
– Может, они и не соврали, – увещевал жену отец, – и через час или меньше Рафик вернется. У него хватит сил ни в чем не признаваться. Они не знают, где он был.
– Но знали, что его не было дома. Знали, что он вернулся. Кто им сказал? Ты? – Мать ткнула пальцем в профессора Анисула. – Кому ты рассказал? Сумасшедший!
– Профессор Анисул никуда не отлучался весь день, – возразил отец. – Прошу простить ее, старина. Она не понимает, что говорит.
– Кто-то же им сказал! Дружелюбным. Ты – ты сказал, что тебе нужно куда-то сходить. Кому ты проболтался, что Рафик вернулся?
Она указывала на Шарифа. Тот потерял дар речи.
– Мама, Рафик – мой брат. Я ходил в квартиру. И никого не встречал.
– Почему тебя не стали допрашивать? Знали, что ты на их, Дружелюбных, стороне?
Назия шагнула к свекрови и положила ладонь ей на запястье:
– Мама, Шариф не выдавал брата. Он на это не способен.
– А кто же тогда?! – простонала мать. – Больше никого нет.