Я мог чувствовать силу Ока, когда она соприкоснулась с моим щитом, чувствовать чистую, сырую, неразбавленную ненависть, которая двигала той, что владела им. Эта ненависть была не сравнима с обычными чувствами смертных. То была первозданная ненависть, ненависть столь же древняя, как и Вселенная. Ненависть такая же твердая, острая и холодная, как сталь. Ненависть такая же горячая, как адское пламя. Ненависть настолько живая и злобная, настолько ядовитая, что она превосходила само понимание моего смертного разума.
Этниу меня ненавидела. Персонально меня, хотя она меня и не знала. Титан ненавидела меня, ненавидела на таком уровне, который я был не способен понять. Уже того, что я ходил по земле и дышал, было достаточно, чтоб заслужить её неизбывную ярость.
Но это была только лишь тень от того, что она испытывала по отношению к Мэб.
Это было действительно личным.
Мэб, тонкая и прекрасная, и смертоносная на своем чёрном единороге, бросала вызов силе Ока, пока та сжигала клочки её волос, разъедала и уничтожала её доспехи. Воля Мэб окружала её холодным и чистым светом, сферой алмазного сияния, которая рассеивала самые жестокие удары Ока. Сила выплескивалась из неё и бурлила вокруг неё, словно стремительная река, что разбивалась о твёрдое упрямство камня. В этом испепеляющем свете и ярости Мэб была воплощением концентрированного интеллекта и воли, чистой решимости и холодного вызова. В этой ярости она была тенью, лишь очертанием, тёмным, ужасным и неоспоримым, недвижимо стоящим против течения.
В этот момент я своими глазами увидел, почему её называли Королевой Воздуха и Тьмы.
И каким-то образом ей удалось. Она остановила Око. Она встала на пути этой неоспоримой силы и выстояла.
Красное сияние Ока померкло.
Одно долгое мгновение Мэб была неподвижна, одетая лишь в остатки кольчуги и с левой рукой по-прежнему вскинутой в вызове. Её тело было покрыто пятнами сажи, алыми полосами и ожогами, и слабо дымилось.
Затем, словно внезапно лишившись костей, она рухнула со спины единорога, повалившись на земле, как будто была слишком слаба, чтобы сохранять вертикальное положение.
Этниу мгновение смотрела на это, а затем задрала лицо к небу и закричала в жестоком, злорадном триумфе. Она подняла руки, резко выбросив их вперед, и, как марионетки, ведомые её волей, весь легион фоморов застонал и двинулся вперед в унисон, набирая медленно скорость, словно единый неповоротливый зверь.
Тишина сменилась топотом ног по земле. Подобно приливу, фоморы двинулись через поле, жуткие сигнальные щелчки разносились перед ними, как дождь предвещающий поистине ужасную бурю. Они пересекли открытое поле, и ничто больше не могло их остановить.