— Тебя едва поддерживает вера детей, — проворковала Этниу. — В то время, как я становлюсь сильнее каждый раз, когда они кричат от страха во сне. Каждый раз, когда они гасят свет, их охватывает ужас. Мы никогда не должны были быть их защитниками. Мы должны были стать теми, кто рыщет во тьме.
Она подняла копье и мгновение изучала его сузившимися глазами.
— Смертные стали заносчивыми в своем хорошо освещенном мире. Надменными. Хвастливыми. Самое время напомнить им, сколь они незначительны.
Она подняла копье в воздух, прищурила глаза, и внезапно оно превратилось в сверкающую молнию в ее руках, готовую быть брошенной в любого, кто посмеет противостоять ей.
Поэтому, естественно, конечно, она повернулась ко мне. Над головой потрескивали молнии, казалось, им не терпелось начать. Армии сражались на заднем фоне, и всадники Дикой Охоты кричали и трубили в рога, темные и ужасные тени на фоне молний, вспыхивающих между облаками над головой.
И Мерф исчезла.
Это выглядело, звучало и ощущалось, как конец света.
— Начиная, — проговорила она, ее красивое лицо обрамляли яркие бело-голубые блики и тяжелые тени, — с тебя, маленький чародей. Пустая ночь, ваша порода достаточно раздражает, чтобы заслужить истребление.
Я только что был близок к божественному избиению и покаранию.
Меня только что ударила молния.
Мои детекторы Снарка вышли из строя. Но не было причин не попытаться.
Черт возьми, каждое оскорбление было, по сути, очередным способом сказать одно и то же.
— Да? — прохрипел я. — Зато ты отстой.
Несколько секунд Этниу смотрела на меня.
Потом она запрокинула голову назад и разразилась хохотом. Он был...
Головокружительным. Чистым. Он вырывался прямо из ее живота с какой-то хрупкой радостью.
И в нем все было неправильным. Абсолютно.
— Что смешного? — спросил я.
— Ох, — вздохнула Этниу и покачала головой. — Я. Общаюсь с говорящим тараканом. Полагаю, поздравления уместны, насекомое. Я действительно заметила, что убиваю тебя. Я даже немного этим наслажусь.
И она шагнула вперед и занеся над головой живую молнию.
Мое тело все еще было закорочено настолько, что я почти не мог двигаться. И я видел, какую силу излучает это копье. Без сверхзаряженной атмосферы я не смог бы создать защиту, достаточную для того, чтобы с ним справиться. Может быть, если бы мне удалось заставить ее трепаться еще минуту, я смог бы прийти в себя достаточно, чтобы хотя бы попытаться убежать.
Но я видел по ее лицу и каждой черточке ее бронзовой фигуры: она не собиралась поддаваться на уговоры, возражения или отвлекающие маневры. У нее был свой краткий миг слабости после битвы с несколькими бессмертными, и теперь она вернулась к своей задаче — задаче, которую планировала тысячи лет.