– Нет уж, хозяин! – решительно протиснулся в калитку Ханжиков. – Ты тут моего подопечного вокруг пальца обведешь, дрянцо задорого подсунешь, а мне потом перед Краснощековым отвечать? С вами пойду!
Не найдя, что противопоставить такой логике, бородач повел гостей в дом. Зайдя в избу, Ханжиков присвистнул: она была вся заставлена граммофонами, швейными машинками, репродукциями картин в дорогих багетных рамах. Венчало это неожиданное изобилие пианино.
– Чего рассвистелся? Деньгу из дома высвистеть хочешь? – прикрикнул хозяин. – Мое все добро, не ворованное! Проезжающие с поездов за войну вишь скока наносили? Всяк есть-пить хочет, а мне что? С ружьишком на болота пошел, где с осени соль для прикормки рассыпал – без кабанчика или косуль не вертаюсь. И сыновья тож помогают, пищу в дом несут. Вот как жениться станут – всех отделю, никого не обижу. Ну, прохфессор, показывай свои монеты – смотреть буду: не «со двора ли блинопека» твое золото?
Старик не ограничился внимательным осмотром монет: достав откуда-то из-за божницы пузырек с аптечной пипеткой, капнул на монеты кислотой. Обтирая монеты полой рубахи, нехотя признал:
– Вроде как настояшшие. Сколь их у тебя, мил человек?
– Сколько надо, столько и найдется, – перебил Ханжиков. – Нам надо воз сена, да три мешка овсеца…
– Тю-ю! – присвистнул теперь и бородач. – Это за пару «николашек»?! Ну, сенцо-то еще ладно, а овес нынче дорог! Пять таких монет за все – и по рукам.
– Вот мироед! – возмутился Ханжиков. – У тебя совсем, что ли, совести нету? Овес ему дорог! А чей клин от дома до самой сопки засеян? Я вот сейчас пойду в земельную управу с твоей справкой и поглядим, сколько ты десятин во владении власти показал, а сколько на самом деле сеешь!
Старик неожиданно засмеялся:
– Говорю же – востроглазый! Недаром хотел тебя на дворе оставить. Ладно: четыре «николашки» за спрос!
– Три! – решительно отрубил Ханжиков. – И еще сальца профессору на дорогу с фунтик отрежешь!
После получаса шума и криков, бородач махнул рукой:
– Пусть по-твоему будет, востроглазый! Утомился я с тобою! Тебе бы на базаре стоять, а не саблей махать перед хрестьянами, – не утерпев, подкусил бородач. – Бог с вами, господа-товарищи – и сала вам дам, и добрый кус окорока на дорогу. Кради сюды ишшо две монеты, прохфессор!
– Не пойдет! – затряс головой Ханжиков. – Значит, так: провизию мы сейчас заберем, а овес с сеном к вечеру на станцию привезешь, в пятый тупик. Тогда и полный расчет получишь, не раньше! Понял, борода? И гляди, не забудь! Если худой воз привезешь, да мешки неполные – я к тебе тогда на постой свой взвод определю на недельку, мамой клянусь!