Совет директоров
Париж накрыла волна летней жары. Чувство жжения в моем теле стало нестерпимым. У меня была температура под сорок. Горело даже мое лицо, которое раньше было от этого избавлено. У меня повсюду были волдыри, а кожа на голове покрылась коростой. Только лодыжки, по прихоти моего поврежденного позвоночника, казалось, приобрели какую-то легкость. Это было выше моих сил. Когда Летиция пришла посидеть на моей постели, чтобы рассказать о своих планах на каникулы, я не выдержал и попросил ее присмотреть за своим младшим братом. Мне нужно было лечь в больницу, я больше не мог этого выносить.
Она отреагировала в точности так, как сделала бы Беатрис. Она сказала моим друзьям, и они отвезли меня в центр Сент-Жан-де-Мальт, совершенно новый центр для тяжелых инвалидов в самом сердце Парижа. Я наблюдал за его строительством с начала и до конца. Я был месье Инвалид – человек, с которым консультировались городские воротилы, местный совет и спонсоры центра.
Тремя месяцами ранее, после того как директор добавил последние штрихи к проекту, я поехал туда, чтобы показать его Сабрии. Мы пообедали в кафетерии в окружении людей со всеми видами инвалидности. Сабрия не произнесла ни слова, ужаснувшись такой тяжести страданий.
Меня поместили в квартиру с кухней, гостиной и ванной. Она находилась на первом этаже и имела выход в окруженный деревьями двор. У всех обитателей были свои собственные квартиры, в которых они могли даже жить со своими семьями, если бы захотели. Мне понадобилось три дня, чтобы осознать, где я нахожусь.
Мои сиделки, Фабиен и Эмануэла, безмерно баловали меня. Я ценил их любезность. Фабиен была зеленоглазой красавицей из Вест-Индии[54]. Ее дед был из Бретани, так что я называл ее «Бретонка». Она жила одна с шестилетней дочерью. Эмануэла была юной и хорошенькой, с Гваделупы[55]. Ее алая помада меня возбуждала. Еще была Брижит. Обитатели центра делились на два лагеря: тех, кто думает, что Брижит – красивее всех из персонала, и тех, кто выступает за Фуль, чудесную сенегалку[56]. Я предпочитал Фуль, хотя все работающие в центре были невероятно милы, даже маленькая Николь. Она могла быть раздражительной, но всегда улыбалась мне, всегда находила слова утешения.
Хотя боль не ослабевала, девушки сажали меня и приносили еду в палату. Я ничего не ел, но был вместе с другими обитателями центра, а это главное.
В их число входил Джон Пол, паралитик моего возраста, чье лицо, как и мое, распухло из-за аллергии. Арманд, хотя я и не знал, что он здесь делает. Он мог ходить, и однажды я видел, что он плавает в бассейне как олимпийский чемпион. Но у него определенно были проблемы: он каждый раз ел по пять больших кусков мяса, его руки дрожали. Жан-Марк, двадцативосьмилетний молодой человек с Мартиники, был женат и имел двоих детей. Мы стали друзьями. С ним только что произошел несчастный случай, но его глаза излучали оптимизм. Он заставлял нас смеяться, подбадривал нас. Он был единственным человеком, с которым в центре жили жена и дети.