Простить. Я задумалась. Да тут, собственно, и прощать-то нечего. Мы ведь не ссорились, только вот… Осталось странное чувство, сродни тому, когда берешь в руки красивое яблоко, надкусываешь, а внутри – толстый, разжиревший червяк, и сочная мякоть вся изрыта черными ходами.
– Держись, – повторила Аделаида, – не бойся ничего. Альберт сказал, что это даже хорошо, что тебя тут заперли, потому что настоящий убийца будет считать, что ему ничего не угрожает.
– А ты сама что думаешь? – спросила я. Почему-то было очень важно услышать ответ Аделаиды.
– П-ф-ф-ф, Ильса. Я думаю, что только конченая идиотка потащит окровавленный нож к себе в комнату. А ты мне всегда казалась умной девочкой.
– А почему ты мне не сказала, что все думают, будто я… и Клайс… – Имя убитого главы застревало колючкой в горле и больно ранило.
– Да мало ли кто что болтает, – возмущенно пропыхтела Аделаида. – Ты считаешь, что я слушаю всю ту чушь, что друг другу рассказывают ученицы? Я обязана весь этот бред слушать?
– Но тем не менее этот бред оказался на руку настоящему убийце, – пробормотала я. Мне не хотелось ни думать, ни говорить. Только снова забраться на лавку, свернуться калачиком и замерзать дальше.
– Ильсара! – решительно сказала Аделаида. – Мне надо идти. Но ты… Пожалуйста, успокойся. Я думаю, что все только начинает закручиваться, вот увидишь. Мастер Брист – не дурак. Скажу тебе, по-моему, его прочат следующим главой.
– Не дурак, но поверил, – выдохнула я беззвучно.
Да, это больно, когда люди, которых считала самыми лучшими, верят в ложь.
– Мне идти надо, – продолжала бубнить Аделаида, но я уже почти не слушала.
Добралась до своей лавки и снова легла. Так было легче.
* * *
Я лежала, а мимо проплывал день. Сперва за оконцем было очень светло, так, что солнечные зайчики ползли по противоположной стене, потом они ускользнули куда-то в щель между стеной и полом. Малюсенький квадрат окна поблек и начал наливаться синевой, близился вечер.
Я старалась ни о чем не думать, потому что, если думать, можно было сойти с ума. Но все равно проскальзывали печальные мысли, например, почему мастер Брист так легко поверил? Может быть, потому что ему удобно сделать виноватой меня? Почему так легко поверила Габриэль? Я ведь успела к ней привязаться, а теперь вот словно от меня кусок отпилили, не хватает ее, но я точно знаю, что даже если выйду из этой камеры, вряд ли захочу иметь такую подругу.
А еще, как-то сами собой, мысли все время крутились вокруг Винсента. О, если бы я могла умолить других духов, чтобы они сделали его свободным! Но увы, это невозможно. Духи, окружающие нас, не лезут в дела друг друга. Дух Сонной немочи и дух Пробуждения – единственное, пожалуй, исключение.