– Оно, похоже, и так «все», – буркнула я. – Не выбраться нам.
По коже прокатилась волна холода, и из темного тоннеля потянуло сквозняком и тленом.
– Он идет, да? – не выдержала я.
– Скорее всего, – кивнул Брист. – Не сдавайся, Ильса. До последнего… Пусть и нет смысла трепыхаться, но надо. Жаль, конечно.
Он и в самом деле приближался. Я чувствовала его, одного из великих духов, ощущала кожей, руки мгновенно заледенели, а узоры, вырезанные на мне Фелицией, уже успевшие прилипнуть к ткани, полыхали огнем. По телу волнами расходилась боль, и центр этих волн находился прямо над пупком.
Дух Сонной немочи… Был силен. Его власть давила и душила, воздух застревал в горле. Я так и замерла на коленях, цепляясь за руки Бриста, чувствуя, как и они цепенеют, леденеют, словно из них уходит жизнь.
Как и в прошлый раз, в темноте, в коридоре, перемещался свет, постепенно приближался к нам – и наконец из мрака вылилась Флавия в таком легкомысленном нежно-голубом платье в мелкий белый горошек, что Брист крякнул рядом в недоумении.
Я, правда, не обольщалась насчет безобидного вида этой юной особы. Глядя во все глаза ей за спину, увидела наконец и Винсента. Он тихо шел следом, как будто о чем-то задумавшись. Но его лицо казалось совершенно спокойным, это сбивало с толку. Ведь он… видел нас? Понимал, что сейчас произойдет? Так отчего же эта гипсовая маска вместо того живого и умного лица, к которому я успела привыкнуть?
Флавия все шла и шла вперед, не останавливаясь, не замедляясь ни на секунду. Расстояние между нами стремительно сокращалось. Я до судорог стиснула пальцы Бриста. Все же страшно. Умирать страшно, быть сожранной духом Сонной немочи – еще страшнее.
– Вкусная, – прошелестело под сводами. – Давно жду. Давно хочу.
Флавия шла ко мне, не сворачивая. Приблизилась, склонила голову, потянула воздух изящным носиком, принюхиваясь. Облизнулась, неторопливо, в предвкушении.
– Не надо, – тускло сказал Винсент. – Я знаю, чего ты хочешь. Но я хочу, чтобы ты оставила ее в покое навсегда.
– С чего бы? – Тонкие брови приподнялись в удивлении. – На самом деле мне наплевать на то, что ты ее выбрал для себя, брат. Ты ведь знаешь свою вину, м-м? Но на сей раз проведен ритуал, это моя пища и моя добыча. Слишком вкусная, чтобы отказаться. В ней слишком много того, что я люблю больше всего.
Винсент вдруг шагнул в сторону, так, чтобы я его видела. Я поймала его взгляд – и все внутри ухнуло в ледник. Так смотрят, когда прощаются, навсегда. Выходит, выбор сделан? А мне… Все, что остается, – его принять?
– Винсент, – одними губами прошептала я.