Утро выдалось солнечное, стекла витражей сверкали – и синим ультрамарином, и сочным гранатом, и ярким яичным желтком. В воздухе витал запах сдобных булок, еще горячих, только-только из печи.
Мы с Габриэль устроились с краю стола, Аделаида отправилась «поболтать вон с той девочкой».
– Ладно, – наконец сказала подруга, – раз ты не переживаешь по поводу цветка, то и я не буду. Хочется верить, что Альберт прав и розы подбрасывает не убийца.
Она взяла из плетеной корзинки булочку, присыпанную тмином, и хищно впилась в нее зубами. Надо сказать, дни, проведенные в замке, благотворно сказались на аппетите Габриэль: теперь она съедала всю порцию, да еще и вечерами канючила на кухне чего-нибудь вкусненького.
– Я все же волнуюсь, – призналась я, – ведь по-прежнему неясно, кто ее подбросил.
– Но, конечно же, у тебя есть по этому поводу соображения? Но ты пока молчишь?
Потянувшись к кружке с киселем из ревеня, я лишь улыбнулась.
– У меня нет соображений, Габи. Ну кому я здесь могу понадобиться?
– Про розу надо бы сказать мастеру Бристу, – шепнула она.
– Не надо. – Я поняла, что краснею.
– Ага, все-таки знаешь, кто это мог быть?
– Не знаю… – «Но надеюсь».
– Девушки, извольте завтракать, а не шептаться. – Гвейла Шиниас таинственным образом оказалась за нашими спинами. – Все уже расходятся на занятия, а вы только-только пришли.
Она прошелестела мимо своим роскошным платьем, прямая, строгая. Ни единой прядки не выбилось из гладкой прически. Габриэль проводила ее неприязненным взглядом.
– Вот уж не знаю, почему она мне не нравится, – прошептала на ухо.
– А мне кажется, она хорошая, – возразила я, а сама подумала, что больше прочих мне пока что не понравилась лекарша, Фелиция.
Наверное, именно поэтому я так и не зашла, чтобы взять сонное снадобье.
А может быть, и по другой причине…
Я вздохнула. Почему он не позвал меня этой ночью? А вдруг… с ним что-нибудь стряслось? Эх, и как узнать, чтоб наверняка?
Кто-то, проходя мимо, неловко толкнул меня в спину, да так, что я едва не свалилась со скамьи – сидела на самом краю.
– Осторожнее! – возмущенно прикрикнула Габриэль. – Не на базаре!
Какие-то парни, я даже не разобрала кто. Да и что поймешь по спинам в одинаковых серых форменных рубашках?
Однако, когда я вновь посмотрела на стол перед собой, что-то изменилось. Прямо на тарелке лежал обрывок бумаги, скатанный в плотный шарик. Я растерянно взяла его, развернула – и все внутри рухнуло в ледяную тьму. Руки затряслись, перед глазами тряхнуло серым полотнищем.
– Ильса? – голос Габриэль как будто издалека.
«Ты сдохнешь, сука», – вот что было там написано.