А потом она обернулась…
И я с ужасом осознала, что это на меня он так смотрел, когда привязывал меня к лишающему дара креслу. Дрожал от желания прильнуть к моим губам. И сейчас наконец-то смог это желание исполнить.
Я оттолкнула его, даже не понимая, что творю. В эту секунду мне больше всего хотелось ответить взаимностью, но это означало признать свое поражение.
— Даже не надейся, — прошептала я. — Чтобы меня завоевать, тебе придется очень постараться, а не просто обменяться воспоминаниями.
И убежала, искренне рассчитывая на то, что его больно ударило моими воспоминаниями о костре. И что в этот кокон воспоминаний не попало ничего, что обозначало его как мою истинную пару. Не хватало ещё, чтобы он узнал об этом!
Глава восьмая. Людвиг
Перед глазами до сих пор стояла картина, как она отчаянно кривилась от страха и отвращения. Ведьма смотрела на меня полными ужаса глазами, буквально дрожала от ненависти ко мне… И из-за этого было вдвойне стыдно за те чувства, что в тот момент испытывал пот отношению к ней я, кажется, толком не сознавая, что они не могут быть взаимными.
Ненавидеть инквизиторов было очень просто, на самом-то деле. Я тоже их ненавидел. Всем сердцем! Они едва не забрали у меня маму, отец сам себя довел до такого состояния, что ему оставалось либо умереть, либо утащить на тот свет всех, погибнув на костре.
Куда труднее было оставаться одним из инквизиции, не угасив толком в своем сердце это отчаянное отвращение по отношению ко всем инквизиторам. Каждый раз, вспоминая о своей профессии, я мысленно вздрагивал от отвращения, от омерзения, от которого сводило всё тело. За два года воспоминания угасли немного, и я уже почти успокоился, но Гера разбудила во мне старые чувства…
— Эй! — её голос, звонкий, красивый и такой нежный, заставил меня вздрогнуть. — Ты что, уснул, что ли? Нам к гостям выходить надо! А ты стоишь, смотришь в одну точку!
Я повернулся к Гертруде. Она стояла совсем рядом и полной отвращения совершенно не выглядела, так что я уверенно тряхнул головой, отгоняя куда подальше дурацкие мысли о том, что до сих пор ей противен. Был бы противен, целовала бы иначе! И я, собственно говоря, уже давно не мальчик, чтобы позволить таким глупостям встать на пути нашего общего дела.
— Ты права, — я усмехнулся. — Пора нам выйти к гостям. А то они уже явно недоумевают, для чего мы их собрали.
Из дверного проёме было хорошо видно то, во что превратился наш обеденный зал. Заклинания оплели оконные раны, украшая их зеленой листвой и весенними цветами, простые деревянные стулья теперь тоже обвивали колдовские растения. Во всём зале витали прекрасные ароматы, не оставляя и следа затхлости, которую приносила магия покойного маркграфа. Мы с Гертрудой неплохо потрудились, и теперь в зале действительно как будто должен состояться праздник.