Десять-пятнадцать лет тому назад Степаныч был ловкий и смелый мужчина, не робел веста дела с разными тёмными личностями, о чём теперь говорить с похвальбой. Но он вёл эти дела с аккуратностью и никогда не попадал впросак. Не зная совсем грамоты, он имеет хорошую смекалку, понимает судебные и полицейские порядки и за словом в карман не полезет.
С уничтожением на Сенной хлебных и обжорных ларей, уничтожились и барышники, и Степаныч занялся исключительно отдачей в наймы углов.
Хотя квартира его и сыра и грязна, но она всё-таки считается одной из лучших в этом доме и постоянно полна жильцами. В ней, как я уже упоминал, почти всегда находится до сорока человек жильцов. За квартиру с них Степаныч берёт недорого, по рублю двадцати копеек в месяц с человека, а когда случаются приходящие ночлежники, то по пяти копеек за ночь.
Конечно, одними сборами за квартиру Степанычу было бы невыгодно жить с его семейством; но он, по примеру прочих квартирохозяев, производит у себя распивочную торговлю водкой, которой у него выходит от двадцати до двадцати пяти вёдер[171]в месяц и ссужает нуждающихся деньжонками под залог разных вещей за проценты, далеко превосходящие те, какие прежде брали жиды в покупках и продажах.
Степаныч горько жалуется на существующие в настоящее время порядки, и хотя его жалобы несправедливы, но имеют свои причины. Прежде дела его действительно шли лучше: кроме торговли водкой и ссуды под залог, он покупал и тёмненький товарец и держал иногда у себя беспаспортных, от которых ему всегда была хорошая выгода. А теперь Степаныч, как человек осторожный, не принимает уже ничего подозрительного и оставляет ночевать у себя без прописки только известных ему людей. Он не столько боится мировых судей, сколько полиции, которая очень многих хозяев этого дома лишала столицы. Между прочими сенновскими привычками у него осталась привычка беспрестанно браниться площадными словами, несмотря на присутствие жены и детей, и надсмехаться над другими, особенно над пропившимися у него же жильцами.
Но к чести его нужно сказать, что он во многом лучше других хозяев этого дома. Он не затаивает, не захватывает вверенного ему на хранение или под залог, не спаивает и не обирает сам своих жильцов хотя и не помешает другим это сделать, притом, он пропившихся у него жильцов снабжает кое-какой одёжей на работу и даёт по пятаку на обед и на ужин.
Степаныч считается богачом; утверждают, что у него хороший капитал — не один десяток тысяч рублей, но он крепок и никто не знает в точности его средств. Все видят только, что Степаныч никогда не нуждается, за квартиру платит исправно, никому ничего не должен; его четыре больших сундука в квартире и отгороженная им большая кладовая на чердаке битком набиты разной покупной и закладной одёжею, а в долгах за одними жильцами, исключая посторонних, у него постоянно ходит до трёхсот рублей. В квартире нет ни одного жильца, который не был бы должен Степанычу, а некоторым он доверяет иногда красненькую и две. Но, конечно, такое доверие он делает только тем, у кого есть заработок или кто получает пенсию. Под пенсионные книжки он доверяет не только своим жильцам, но и посторонним. Зато, когда бывают получки, он сам провожает своих должников за пенсией в казначейство, опасаясь, чтобы они дорогой не загуляли, и там, из рук в руки, получает свои долги. Случается нередко, что получающему от пенсии не остаётся ни копейки, тогда Степаныч даёт ему рубль или два вперёд, как он выражается, поздравить Царя.