5
Племянник Степаныча Мамон Ястребов, короче называвшийся Мамоном, приехал из деревни лет семь тому назад. В то время ему было около семнадцати лет. Несмотря на то, что половина его лица покрыта большим чёрным пятном, поросшим щетиною, он не безобразен и притом не глуп. Сначала он поступил было в типографию, но потом дядя отсоветовал ему жить на месте.
— Что там, велико ли жалованье — восемнадцать рублей в месяц, — говорил он, — лучше будешь торговать старьём в рынке, так больше достанешь.
Мамон бросил работу; но и торговать не пошёл. Он сделался не по одному имени Мамоном, а настоящим, то есть, брюхом.
Вместо торговли, он, проживая у дяди на квартире, знакомился с вяземскими промышленниками, учился у них разным проделкам, играть в карты в орлянку и на биллиарде, и впоследствии сделался самым завзятым игроком Вяземского дома.
Иногда дядя посылал его в рынок продавать какие-нибудь случайно купленные, выменянные, или оставленные в закладе вещи: но торговля его была неудачна: он редко приносил сполна вырученные деньги, и дядя перестал его посылать. Но Степаныч терпел его, а хозяйка любила. Он для них был человек нужный. В случае какой-нибудь неурядицы, нарушения порядка в квартире, т. е. чересчур опасной драки, грозящей уголовщиной или оскорбления хозяина, Мамон, как здоровый и сильный парень, являлся усердным помощником старику. Рука у него была хлёсткая, и все побаивались его, а те, кому доставалось испытать на себе его силу, вероятно, и теперь ещё вспоминают его.
Мамону жилось хорошо: квартира готовая, хлеб-соль готовые, водка — тоже, а работы никакой; жильцы совершенно справедливо говорили: «здесь только живётся хорошо — коту, да Мамону».
Мамон обладал какою-то страстью споить, обыграть, если придётся, то подчас и обобрать. Он находил в этом особенное удовольствие и иногда не жалел своих денег, лишь бы только втравить человека, а потом похвалиться тем, что тот через него пропился или проигрался. Он был хотя и не настоящий шулер, но в квартире своей играл наверняка, будучи убеждён, что здесь, если и заметят его плутни, то для него не выйдет ничего неприятного. Впрочем, его проделки всё-таки оказались для него гибельными. В августе прошлого года, пойманный в шулерстве во дворе нашего дома, Мамон был до того сильно избит, что в скором времени слёг в больницу и через три месяца отдал Богу душу.
И не один Мамон Ястребов, но и многие здесь, но дожив своего века, отправились на тот свет.
6
Напрасно было бы описывать всех жильцов Степаныча, но о некоторых из них нельзя не упомянуть.