По совершенном вытрезвлении, Стенаныч даёт Поплевкину пальто, сапоги, денег на хлеб, попаивает чаем и затем уже Поплевкин снова принимается за свой систематический сбор и снова начинает экономить и беречь всякий грош.
13
Теперь следует кое-что сказать о наборщиках. Всех наборщиков в Вяземском доме находится около двадцати пяти человек. Живут они партиями по нескольку человек в одной квартире. У Степаныча в настоящее время квартирует их до десятка и все они как будто сшиты на одну колодку — одного пошиба. Все они ещё довольно молодые люди, но уже убившие своё здоровье, и убившие не работой, а слабостью к пьянству.
Мастера они хорошие, (впрочем, они не любят, чтобы их называли мастерами: их работа не мастерство, а художество) и работу у них очень выгодная: случается, так они зарабатывают рубля по три и по четыре в день. Но немногие из них работают на постоянном месте, большая часть то и дело переходит из одной типографии в другую, и далее получки денег не работает, а потому иной из них в течение года поработает в двадцати типографиях.
Но не столько времени они находятся на работе, сколько пьянствуют. Заработав где-либо несколько рублей, уплатив из них часть на квартире, они тут же покупают бельё, блузы, какие-нибудь сюртуки, пальто и т. п. Затем начинают спрыскивать свою покупку и обновки, и спрыски продолжаются до тех пор, пока не только не останется ни копейки денег, но даже никакой хламиды на себе, которая стоила бы хоть пятачок. Как деньги, так и вещи, они пропивают всей артелью. Когда израсходованы все наличные деньги, начинается спускание вещей; под конец они пропивают с себя последние рубашки и кальсоны и затем нередко прикрывают своё грешное тело каким-нибудь бабьим лифом, а если этого не найдётся, то на плечи надевают мешок, а низ завязывают рогожей.
И грустно, и смешно бывает на них смотреть; делается стыдно за человека; но для них — пока они в разгаре, пока не вышел окончательно хмельной сумбур из головы — всё это ничего не значит. Они не тужат, что пропились, что остались совсем раздетые, но ещё считают это особенной находчивостью и даже друг перед дружкой похваляются. Если же кто из товарищей не захочет спустить с себя всё, подобно другим, то он, по их выражению, начинает уже злоумствовать и между ними тот уже не товарищ — на него сыплются всевозможные порицания, поступок его считают подлостью и ему стараются делать всевозможные каверзы.
Если какой-нибудь приятель забредёт к ним со стороны, то они, всей артелью стараются также, что и он, волей-неволей, спустил с себя всё, что может иметь какую-либо ценность.