Постепенно становилось светлее. Под платформой маячили давно знакомые очертания подводных утесов и рифов. Куда бы ни дрейфовала платформа, это происходило очень медленно и вид менялся крайне незначительно. Или рифы, или непроглядная тьма. И только на отмелях был шанс зафиксировать постройки. Сейчас удача была на стороне Литвиненко. По правому борту, не очень глубоко, раскинулась долина, на поверхности которой можно было угадать очертания искусственно созданных сооружений. Лагуна, в которую бурей отнесло платформу, была самой большой по площади из виденных академиком ранее. И не просто самой большой, но и обладала самым значительным количеством сооружений. Возможно, это был один из крупнейших затерянных городов, скрывающих бесчисленные загадки планеты.
Только сейчас Литвиненко окончательно осознал, что на самом деле его дрейфующая платформа оказалась совсем недалеко от места злополучного погружения к зданию университета. Подводные глубины и манили, и пугали одновременно. Впрочем, пугали теперь намного сильнее. Михаил почувствовал дрожь в теле от нахлынувших воспоминаний, решив для себя, что в одиночку под воду спускаться он больше не намерен никогда, даже если удастся выбраться живым из этой передряги. В этом молодой ученый уже давно начал сомневаться..
Под водой воцарилось настоящее столпотворение. Как много рыб собралось у поверхности! Конечно, не по своей воле. Они были вытолкнуты могучими глубинными стихиями во время шторма. Кишели, словно в закипевшем котле. Маленькие и большие, темные и всевозможных оттенков, хищники и жертвы – все были оглушены и беспомощны в первые минуты затишья. Они то внезапно исчезали, то так же неожиданно появлялись на том же самом месте. Их носило в струях бесчисленных, переливающихся на солнце пузырьков. Более крупные подводные обитатели просто медленно дрейфовали на волнах, постепенно приходя в себя.
Дождь заканчивался. Его уносило вслед за бурей, и сейчас это был мелкий, и даже приятный ливень. Ветер утихомирился, обещая в ближайшем будущем еще более несносную жару. Пока можно было просто наслаждаться установившимся затишьем.
Океан приобрел темно-зеленый цвет с множеством ярких, переливающихся разнообразными красками вкраплений. Красота была неописуемая, и Литвиненко в очередной раз пожалел, что не обладает хоть мало-мальскими задатками художника. Это величие просто необходимо было запечатлеть, желательно, на холсте. Солнце стремительно набирало силу. Вот, только что оно непривычно ласково выглядывало из облаков, заставляя искриться водную гладь и радуя глаз. И вот уже жарит изо всех сил, а океан нестерпимо сверкает. Тут уж не до красоты. Не ослепнуть бы…