И тут вдруг охранябушка возьми да и скажи:
— Я бы хотел, чтобы ты была только прирожденная и прожила свою жизнь счастливо, как и все хорошие люди.
И скользнули слёзы по щекам непрошенные. Вытерла поспешно. Я бы тоже этого хотела. Такого бы я хотела, всем сердцем. Всем моим сердцем! Но позади меня четыре могилки цветами распускаются по утру.
— Пустое то, — сказала негромко. — А Велимиру задержи, сделай милость, не то бед натворит — мало не покажется.
Вздохнул Агнехран и тихо сказал:
— Да я всё для тебя сделаю, Веся. Абсолютно всё.
Замерла я, на охранябушку гляжу потрясённо, слов нет.
Да тут кто-то взял яблочко наливное, да и забрал его, связь между мной и магом разрывая.
И погасло блюдце, чуть не кинулась трясти его, чтобы обратно всё возвернуло, но помрачнела под суровым взглядом лешего.
— Веся, — протянул друг сердешный. — А дальше-то что?
Вздохнула я, взгляд подняла на лешего. Знали мы, что дальше будет. Оба знали.
Ничего не будет. Ничего…
И всё же лешему я призналась:
— Не хватает мне его. Хочется в окно выглянуть, а там охранябушка мастерит чегось.
— Угу, избёнку твою разбирает по брёвнышкам, крыши над головой тебя лишая.
— Только на три четверти разобрал! — вскинулась тут же, справедливость отстаивая. — Это не считается! Четвёртая-то часть осталась!
— Ага, одарил нас архимаг милостью великой, четвёртую стену снести не успел, низкий ему за то поклон! — злой сегодня был леший.
Вусмерть злой. И вот от чего, спрашивается?!
— Веся, не люблю я магов. Этого особливо.
И стоит, смотрит пасмурно.
Я на него мрачно.
Он на меня хмуро.
И тут не сдержалась я да и высказала:
— Ведаю, что он маг! Ведаю, что чуть Гиблый яр не сгубил! Ведаю, что недруг он нам! Я всё ведаю, Лешинька, всё знаю, да только… не хватает мне его. Чтобы суп сварил, да не по просьбе-приказу, а от сердца чистого. Чтобы одеялом прикрыл, ибо понимает по-человечески — хоть и ведунья лесная, а неуютно мне на сырой земле, холодно. Чтобы… просто чтобы он был… Просто где-то рядом.
И тут дверь открылась и увидели мы аспида.
И что последние слова мои слышал, то ясно было как утро ясное, потому как не скрипнула лестница, покуда поднимался по ней, значит за дверью стоял. Вот только вопрос — сколько он там стоял? И неужто всё услышать успел?
— Вернулся? — вопросил леший от чего-то недружелюбно.
Промолчал аспид задумчиво. Ничего говорить не стал лешему, а вот мне сказал:
— Водяной мне надобен. Самому позвать али подсобишь с вызовом?
Переглянулись мы с лешим. Поднялась я, клюку свою захватила да и отправилась к водяному. А то, что аспид шёл позади меня, это я не просто знала — это я чувствовала. Взгляд у него какой-то был — всей спиной чувствуемый.