А вот опосля и рухнула.
* * *
«Валкирин, проклятая тварь! Уничтожу!!! Я тебя уничтожу, девка беспутная, кровью своей клянусь — уничтожу! И могилы у тебя не останется!»
Мне говорила это ведьма. Самая прекрасная ведьма на свете. Глаза её были, что озера синие, а глубины в них имелось поболее, чем в море-океане. Красивые глаза. Такие красивые, что смотреть в них хотелось, глаз своих не отводя, и тонуть, во глубине тонуть, и чтобы легко было и хорошо, и невесомо так. В саму глубину не хотелось, там опасность таилась, я то чувствовала, но отдохнуть, хоть на миг отдохнуть да позволить себе вот так плыть по течению теплому, мне хотелось.
— Веся, посмотри на меня! — а то другой голос.
Властный, повелевать привыкший, сильный голос, и требовал он подчинения.
— Веся, пожалуйста, посмотри на меня…
И руки тёплые. Шершавые чуток, сильные, да вместе с тем нежные, по щеке пальцы скользят, но в движении этом и ласка, и напряжение чувствуется.
— Веся, просто открой глаза!
Снова повелевает, повелительный мой охранябушка. Точно охранябушка, касается осторожно, бережно, ни на что не покушаясь, ни на чём не настаивая. А я глаза его вспомнила — красивые у него глаза, цвета неба синего, что тучами предгрозовыми частью закрыто. Только вот в таком небе, в нём угроза лишь на поверхности, только на первый взгляд, а потом, потом-то знаешь точно, что снова засияет солнышко, дождём омытое, и засверкает каждый куст, каждый листочек, каждое дерево, каждый цветочек, засияет и заискрится, от того и не страшно в глаза архимага смотреть. Мне не страшно.
— Веся…
— М? — отозвалась я.
Усмехнулся, обнял крепче, да и спросил:
— Стало быть, слышишь?
— Стало быть, слышу, — согласилась я.
— А чего тогда молчала? — мрачно спросил он.
— Ну, я сравнивала, — созналась сонно.
— Сравнивала что? — снова голос требовательный, сразу очарование теряется, и уже понимаешь, что не охранябушка это, а Агнехран-маг.
— Глаза ваши сравнивала, — раздражённо ответила я, и голову повернув, уткнулась лицом в рубашку маговскую.
И хорошо так.
И спокойно. И вот так отдыхать мне понравилось больше, чем в глазах ведьмы тонуть, и безопаснее оно как-то.
— И… как? — вопросил Агнехран.
— Твои лучше. Нет у ведьмы красивше, с этим не поспоришь, но твои роднее, и добрее, и лучше. Хоть ты и маг.
Хмыкнул, к себе на миг так крепко прижал, что не вздохнуть, но сразу помягче стал, хоть и не отпустил. А я тогда уж и спросила.
— А что ты тут делаешь? Это ж лес Заповедный.
Усмехнулся снова, к виску моему губами прикоснулся, и прошептал:
— А до леса Заповедного, Весенька, ты два шага не дошла.