Папа Док стоит на коленях, над ним склонился Бовуа. Или отец Дюрана, оседлавший его, или Барон Самди, оседлавший отца Дюрана. Он вдавливает пальцы в глаза Папы Дока, не закрытые даже символической защитой золотой оправы без стёкол. Папа Док вскидывает руку, прося о милосердии, но я понимаю, что он не получит его. Губы Папы Дока шевелятся, из глаз начинает течь кровь. Папа Док повторяет одно и то же слово — и Бовуа откидывается назад, разжимая хватку на голове Папы Дока. С пальцев Бовуа течёт кровь.
И я почти слышу, что говорит Папа Док, что за слово он повторяет раз за разом.
— Должок. Должок. Должок.
Мбайе Дювалье — он же Папа Док, он же Чёрный Сердцеед — сумел-таки выкрутиться. Он припомнил долг, образовавшийся у отца Дюрана из-за меня. И взгляд, которым наградил меня Бовуа напоследок, не сулил мне ничего хорошего. Почти уверен, что глазами бокора тогда ещё глядел отец моего бывшего взводного.
Группа из пяти террористов наблюдала за входом в самый хорошо охраняемый объект в Марнии. Взять его будет настоящим вызовом для «Солдат без границ». Однако никто не сомневался в результате. Само собой разумеется, штурмовать его по всем правилам у террористов бы не вышло — их в Марнии всего-то около полутора сотен наберётся. Да, все они «дикие коты», всех их лично тренировал Оцелотти, но вовсе не для лобовых атак и безумных штурмовок. Они должны проникнуть на объект и устроить там диверсию. Вот только пока неясно какую.
Командир террористов даже не смотрел на объект. Он был полностью уверен в результате, но медлил с началом атаки. Почему? Не знал никто кроме него. О командире вообще в последние дни неуверенно шептались — ведь его приказы никто не мог толком понять. Да, так бывало прежде, потому что далеко не каждый солдат должен знать общую картину, ему довольно и своей роли в ней. Однако после прибытия в Марний террористы просто сидели и ждали — чего именно? — не ясно. Вот теперь приказ проникнуть на самый охраняемый объект в урбе и устроить там диверсию, и снова непонятно, какую именно. Однако командиру привыкли доверять все «солдаты без границ» и дальше недоумения дело не шло.
— Мы трижды упустили время, — произнёс Оцелотти, опуская бинокль. — Только что прошёл разводящий и переменил все караулы.
— Это случится по крайней мере пять раз до захода солнца, — ответил командир террористов. — И чем ближе вечер, тем проще будет твоим «котам» начать атаку.
Серая Лисица стояла за его спиной. С каждой проведённой рядом с перевёртышем минутой он понимала, что тот делает всё больше ошибок. Он легко копировал язык тела лучшего террориста Эрды и в бою вряд ли уступил бы ему, однако чем дольше общался с Оцелотти и с нею, тем чаще делал ошибки. Мелкие, почти незаметные для того, кто знает командира несколько хуже, нежели она или Оцелотти. Лисица была уверена, что именно поэтому Адам настоял на том, чтобы их сопровождали отец и сын Блэки.