– Я расследую убийство. Хелльберг никогда бы не разрешил мне копаться в личной жизни людей, имеющих к делу весьма опосредованное отношение, мы не можем обвинять Джорджио без конкретных доказательств.
Фыркнув, Эбба возвращает телефон Саймону:
– Ты похож на тех родителей, которые отказываются смотреть правде в глаза.
– Я не хочу сказать, что мне наплевать, просто сейчас нет времени…
Эбба только машет рукой и разворачивается в сторону центра Сольны. Она не выносит такого малодушия: Хелльберг то, Хелльберг сё. А что, если бы все под него подстроились? На что бы тогда был похож мир?
– Ты же понимаешь, почему Хелльберг притащил в офис ту стажерку, – бросает она через плечо. – Не для того же, чтобы показывать ей те чертовы фотографии.
– Ну и что на этот раз не так? – Саймон, тяжело дыша, догоняет ее. – Все равно же это ты использовала меня, чтобы получить доступ к информации о расследовании.
– Безусловно. Ты прав. Но у меня есть некоторый опыт работы с Хелльбергом, о котором ты не знаешь. Так что, если ты защищаешь его, возможно, тебе стоит знать: однажды он прижал меня к капоту автомобиля и страшно разозлился, когда ему не удалось на меня влезть. Он был настолько обижен, что даже пригрозил распространить слухи о том, какая я шлюха.
Она замечает, что еще больше прибавила шаг – возможно, чтобы убежать от недоверчивого взгляда Саймона, возможно, чтобы убежать от себя. В любом случае ей наплевать, она выговорилась.
– Подожди! – кричит он, хватая ее за руку. – Ты это серьезно?
– Нет, конечно нет. Это я все придумала, потому что у меня живое воображение. К тому же я психопатка, как и все женщины, которые рассказывают о нападениях и насилии. Или конченая зануда, которая не понимает шуток. Я могу себе представить, что Хелльберг до сих пор об этом всем рассказывает… – Эбба вырывает руку и идет к метро.
– Погоди… Давай об этом поговорим. Что ты делаешь сегодня вечером? Ты пойдешь на какую-нибудь новогоднюю вечеринку?
– Нет, буду искать конкретные доказательства.
На этот раз Саймон не бежит за ней. Эбба не знает, рада она этому или нет, но точно знает, что чувствует себя хорошо оттого, что наконец высказалась. Испытывает чувство освобождения. Наверное, он не верит ей, но, возможно, она посеяла семя сомнения, которое может прорасти, и вдруг Саймон однажды поймет, что собой представляет его начальник. На кого он смотрит снизу вверх.
Вернувшись домой, Эбба скидывает сапоги и достает из кухонного шкафчика бутылку виски. Нудный голос на периферии сознания зудит, что этого делать не следует, но ведь сегодня Новый год. К тому же она может контролировать употребление алкоголя, если только захочет. Эбба наливает виски в стакан, вытряхивает последние капли, ругается, что остатков едва хватило, чтобы покрыть дно. Обыскивает шкафчик, вытаскивает пшеничную муку, хлопья для завтрака и множество других пакетов и упаковок. Но больше бутылок нет. С легкой паникой она пьет то, что оказалось. Обыскивает холодильник. Совершенно точно должно было остаться несколько бутылок игристого вина, в том числе одна, которую ей подарила Эстер, потому что была уверена, что сестра должна отпраздновать ее успех – число подписчиков в Инстаграме достигло шестисот тысяч.