Эбба глубоко вдыхает холодный воздух:
– Мне ужасно стыдно за все, что с тобой произошло из-за меня. И за то, что я оставила тебя одну вчера вечером. Я не знала, что все было так плохо, и чувствую себя теперь чертовски глупо.
– Не нужно извиняться. Со мной уже все в порядке.
– Но ты пыталась убить себя.
– Конечно нет. Я звонила тебе и Беньямину, я знала, что вы меня снимете.
Эбба смотрит на Ангелу, вспоминая, что сказал Беньямин, когда они уложили ее на пол. Она часто так делает. Что он имел в виду? Что для него это обыденность, какая-то странная игра?
– Ты могла умереть, – настаивает на своем Эбба. – Ты не понимаешь? Представь, что мы бы не успели.
– Эбба, я точно знаю, что делаю. Конечно, у меня есть свои небольшие проблемы, но я знаю, как с ними справляться, и полностью контролирую себя. Рассматривай это как своеобразную форму отдыха. Одни занимаются йогой, другие пьют алкоголь, а я… – Ангела нажимает кнопку на пешеходном переходе, к которому они подошли. – Мне просто требуются более радикальные способы, чтобы прийти в себя.
– Значит, это не имело никакого отношения к агентству и к делу? К тому, что ты думала, что мы проиграем?
– Проиграем? Мы ничего не проиграем.
Эбба нервно сглатывает. В глубине души она не хочет этого говорить, особенно сейчас, когда кажется, что ее все-таки не уволили. Тем не менее она открывает рот:
– Думаю, тебе было бы хорошо поговорить с кем-нибудь, с психологом, например.
Ангела выглядит невозмутимо.
– Эти переживания были у меня с детства. Никакой мозгоправ не приведет меня в порядок. Поверь, я много раз пробовала. Единственное, что помогает, – это боль и возможность обмануть смерть, никакая терапия в мире не может сравниться с этим. Извини, если я тебя напугала. Беньямин уже привык.
– Вот как, – говорит Эбба и старается не смотреть на Ангелу слишком уж пристально, хотя чего она, собственно, от нее ждет после подобных признаний.
Стефан Херманссон говорил, что Ангеле нравится пожестче, и по своей глупости Эбба повелась на его дурацкие россказни, тоже решила, что Ангела использует секс с удушением как некую форму самоисцеления. Но теперь она понимает, что все гораздо хуже. Ангела вешается, как и ее мать.
Рядом с ней раздается металлический звук, и Эбба обнаруживает, что красный человечек сменился зеленым. Она догоняет Ангелу, которая уже наполовину перешла дорогу.
– Хватит обо мне, – говорит Ангела, когда Эбба поравнялась с ней. – Как ты-то себя чувствуешь? Вот увидишь, все образуется. Право на необходимую оборону себя и других лиц перевешивает небольшое количество алкоголя в крови. Как только дело будет квалифицировано, я поговорю с прокурором.