, поймет его неправильно.
И в этом трагедия русского народа.
С.-Петербург, 27 / 15 апреля 1861
Вот уже несколько недель здесь на бирже очень горячо:
Несколько недель тому назад граф Бобринский, владелец больших сахарных фабрик в Киевской губернии[1014], приостановил свои выплаты с дефицитом в 3 миллиона рублей. Уважая его сыновей, губернатора Санкт-Петербурга[1015] и флигель-адъютанта[1016], император обещал ему эти три миллиона платежами по 500000 рублей каждые полгода.
Две недели назад Менаев, зять К. Фелейзена[1017], объявил себя неплатежеспособным. Долговые обязательства: 2½ миллиона.
Неделю назад Карл Брандт[1018], бывший компаньон Штиглица, объявил себя неплатежеспособным, сумел, однако, благодаря госпоже фон Бурковой[1019] дойти до Адлерберга[1020], напомнить ему, что в 1858 г. император проживал у него в Архангельске, и довести все это дело до того, что император поручился за сумму в 600000 рублей <для него — В.Д.>; это значит, что Его императорское величество не дал ему эти 600000 рублей, но объявил, что, если третье лицо захочет предоставить такую сумму, то Его Величество поручится за него — хитрый прием, который едва ли достоин самодержца всех русских. Графиня Стенбок[1021] предоставила сумму в 600000 рублей, чем Брандт был удовлетворен. Помимо Брандта был также удовлетворен и Винекен[1022], который вложил в дело 300000 рублей, причем скрыл это от барона, так что последний был в ярости, тем более что Винекен — и тоже без ведома барона — влез еще и к Менаеву на 50000 рублей.
Если бы Брандта не поддержали, его падение — как здесь все говорят — унесло бы за собой множество <банкирских — В.Д.> домов. Думают, что, несмотря на это, вскоре последуют другие банкротства; вся биржа стала какой-то прогнившей, и причем гораздо раньше, чем думают за границей.
Во внутренних делах большое общественное движение. В Витебской, Пензенской, Киевской губерниях и проч<их>. Крестьяне не хотят признавать флигель-адъютантов посланниками императора: «император хочет уже теперь освободить нас. По указу, что Вы нам предъявляете, мы будем свободны через два года или даже больше; не это воля императора. Вы врете! Вы не посланники императора нашего!» — так говорят крестьяне. За это велят адъютанты побивать людей, вот, например, Веймарн в Витебске[1023]. Там также был пойман польский эмиссар с бунтарскими прокламациями. Поэтому-то Веймарн находился здесь несколько дней, был очень тепло встречен Высочайшим государем; в тех же кругах, где мелят всякий вздор о свободе, прогрессе, цивилизации, правах человека, совершенно молчат о 35 ударах, которые Веймарн повелел применить по отношению к сотне крестьян, которые к тому же говорят лишь по-литовски, а русский понимают с трудом.