сам рассказал моему шефу.
Гродненские, Виленские, Ковенские дворянские корпорации — никоим образом не из самоотверженных побуждений, но под давлением введенного императором Николаем в Литве, Подолье и Волыни полицейского наблюдения за взаимными обязательствами между помещиками и крестьянами — вторично подали адрес, в котором они заявляют, что хотят предоставить своим крестьянам бóльшие свободы, чем предусматривает императорский рескрипт. Их адрес кассирован и императору подан не был, так как здешний Главный крестьянский комитет с каждым днем становится все более реакционным. Тем не менее, тамошнее дворянство делает то, что хочет и передает собственность своим крестьянам. Точно также происходит и в Киевской (губернии — В.Д.). Там у Воронцовых и Браницких несметные владения: вся земля переходит в собственность крестьян. Так же и на западе. Но на юге, севере, востоке и во внутренних областях — все по-иному. В Нижнем Новгороде дворянство настолько непокорное и реакционное, что император даже не хотел принять бал, который был ему там предложен дворянством. Также и во Владимире.
Со следующим «Адлером» сюда вернется господин Келхнер, председатель канцелярии нашей дипломатической миссии, очень хороший человек. Если он как-нибудь обратится к тебе за помощью, похлопочи, пожалуйста, за него.
Петербург, 24 / 12 сентября 1858
С тех пор как у барона появилась великолепная контора на Галерной улице, его привязанность к его же дому на набережной исчезла[630]. Ему вдруг стало настолько тесно и неудобно, что он повелел построить новый дворец. Когда он недавно прогуливался по (Невскому — В.Д.) проспекту и рассматривал всевозможные портреты напротив одного художественного магазина, к нему подошел Iswoschtschick со словами: «все эти портреты висят на виду, только не Ваш; а именно Вы должны были быть среди них». Завтра у меня на Каменном острове большой американо-английский дипломатический званый обед.
Погода вдруг стала настолько замечательной, что почти вновь захотелось купаться.
Умер наш посланник в Мюнхене, Зекендорф[631]; Вильденбрух[632] в Константинополе подал в отставку и был удовлетворен, поэтому с большим напряжением ожидается перестановка кадров, которая, вероятно, произойдет на следующих неделях.
В настоящий момент кажется совершенно точным, что принц Прусский отправится на несколько дней в Варшаву, чтобы встретиться с императором.
В Ярославле напор крестьян, желавших увидеть императора, который хочет их освободить, был настолько огромным, что было невозможно провести предусмотренный парад. Крестьяне протискивались сквозь шеренги солдат. Эти и подобные события рассказываются здесь с восторгом — при этом забывают, что помимо императора, а, лучше сказать, между ним и крестьянами существует еще дворянство, которое по большей части ничего не хочет знать об эмансипации.