На Чевкина обозлился весь мир, особенно барон и железнодорожный комитет. Последний не может согласиться с ним в отношении переправы через Неман, поэтому участок дороги Ковно-Эйдкунен, несмотря на обещания Чевкина, не будет закончен ни к осени 1859 г., ни к весне 1860 г.[633] Завтра вновь пробная поездка до Пскова; дорога построена, но Чевкин не передает ее общественности[634]. Теперь уже многие говорят, что французы все строят быстро и ненадежно, в прессе появляются резкие статьи против железнодорожного общества, которое вскоре лишится своего нимба. Подписка на облигации стремительная: вместо желаемых 15 миллионов — 150 миллионов за неделю.
Петербург, 22 / 10 октября 1858
Дорогая невестка,
Я так живо тебя сегодня вспоминал, что я был просто обязан написать тебе, пускай даже и в большой спешке.
Прочитал сегодня утром в «Аугсбургер Цайтунг»[635] о блестящем приеме, который встретил (у публики — В.Д.) в Дрездене патриотический граф Шверин Густава[636], и мне ясно представилась та радость, которую должна была получить его сестра при такой новости. Теперь пьеса вскорости будет поставлена в Берлине, и тогда, возможно, я буду сопровождать Вас мысленно на том представлении[637].
Затем я в довольно реальных мысленных ассоциациях думал о тебе, когда о себе повелел доложить граф Гроте[638] для того, чтобы передать мне письмо от графа Мюнстера. Если уже попадается столько много ганноверцев, тогда я уже и ничего иного делать не могу, кроме как думать о своей дорогой невестке, тем более, если пришел этот Гроте, тот самый Гроте, о котором мы так много говорили в свое время в Берлине.
В третий раз я подумал о тебе — судьба сегодня была в замечательном настроении — когда, перебирая наши охранные грамоты, натолкнулся на № 413, в которой нашел письмо моей дорогой невестки, которое я уже бегло просматривал однажды. Я тебе отправляю его обратно, поскольку наша дипломатическая защита уже прошла с июня месяца 1852 г., когда моя невестка сама как добрый дух защиты перебралась в дом Шлёцеров[639].
В конце концов, моя дорогая невестка, я беспрестанно думал о тебе, когда писал это письмо, и после всех этих мыслей позволю себе надеяться, что и я когда-нибудь вновь получу от тебя хоть несколько строк, которых мне уже спустя шесть долгих месяцев очень не хватает.
Завтра еще одна отправка рукописи в Берлин, а через несколько недель начнется печать.
О мире мне теперь известно мало. Недавно, 15 октября, в день рождения короля[640], мой шеф — который завтра получит «Белого орла»[641] — и я были у императрицы-матери в Царском Селе. Был очень замечательный небольшой обед: пожилая императрица, император в прусском уланском мундире